Изнанка свободы

Сам корабль тоже не был чем-то постоянным. Паруса меняли цвет, расположение и форму, сменялось число весел и высота бортов. Ради интереса я попробовал управлять этими изменениями. Поначалу ничего не выходило — воображение шло вразнос, придавая судну совсем уж причудливые формы. Потом я понял свою ошибку — не все сразу. Начал работать с мелочами. Парус, форма носа, снасти. Немного сосредоточенности, и из древнего кнорра удалось вылепить вполне современную трехмачтовую каракку с каютой. Возможно, настоящего моряка она бы повеселила — мои знания в кораблестроении далеки от совершенства, однако я не был привередлив.

Весла по бортам смотрелись странно, но они оказались единственной деталью, недоступной изменениям. Какую бы форму ни придавало кораблю мое воображение, у него были весла и гребцы.

Я спустился в каюту. Она была пуста — голые дощатые стены, и я потратил какое-то время, заполняя пространство мебелью. Под конец попробовал сотворить корабельного кота, но после бесконечно долгих неудачных попыток получился только портрет на стене, до отвращения похожий на Франческу в облике кошки. Я раздраженно снес это художество вместе с половиной обстановки и поднялся наверх.

Здесь ничего не поменялось. Все тот же туман, бесцветность и жутковатый скрип дерева о дерево. Корабль сохранил форму, что я придал ему, непонятно почему, но это постоянство обрадовало меня.

— Эй, парни. Немного неловко отвлекать вас от дела, но когда мы прибудем?

Вопрос повис в воздухе. Здесь не было времени и пространства, а значит сами понятия «когда» и «где» теряли смысл.

— Эй, Нилс, — я почувствовал внезапную сухость во рту. — Как долго плыть до Эмайн Аблах?

Ответом был скрип уключин.

Глава 13. Сквозь безвременье

Франческа

Я останавливаюсь перед зеркалом, чтобы еще раз бросить на себя взгляд.

Идеально.

Платье — кремовое, обманчиво простое, почти скромное, но стоит приглядеться…

Маджаратское кружево, ткань — драгоценный, переливчатый атлас с востока, двадцать золотых за тюк — почти весь тюк на платье и ушел, подол-то какой! И шлейф! А вышивка по краю лифа! А сама работа — дюжина мастериц-белошвеек шили мне его месяц!

Почти так же прекрасно, как платья мастеров-фэйри. Я буду самой красивой невестой! Если не в мире, то в Рондомионе уж точно.

Ошейник все портит…

Рядом с прикрывающим декольте полупрозрачным гипюром он смотрится невероятно вызывающе и уродливо. Вечное напоминание о том, на самом деле я всего лишь вещь. Собственность жуткого человека.

Не человека. Негодяя, изверга, монстра…

Ошейник не снять, а это значит, что мой хозяин жив, где бы он ни был. И однажды может вернуться, чтобы заявить о своих правах на меня. Снова вырвать из привычной жизни, с таким трудом отстроенной на осколках прежней.

Вернется ли? Уже больше трех лет от Элвина нет никаких вестей. И это прекрасно! Не желаю ничего знать о нем, его ужасном мире и отвратительных родственниках. Уверена, все они так же извращены и испорчены, как мой хозяин! И даже те, кто на первый взгляд кажутся милыми и славными, внутри скрывают чудовищные пороки.

Не хочу думать о нем! Тем более, в такой день.

Не хочу думать, но не думать невозможно. Если бы от мыслей о маге было так же легко избавиться, как от его многочисленных подарков, которые я оставила на Изнанке.

Взяла только деньги и шарф с заклинанием иллюзии.

Еще я взяла рыжего демона, которого он называл своим конем. Даже надевать уздечку на это адское создание было страшно — отхватит пальцы в один укус, и сказать ничего не успеешь.

Но я не могла оставить живое существо в башне, умирать от голода и одиночества.

Медленно набрасываю на плечи подарок Элвина, и с шеи зазеркальной Фран исчезает опостылевшая полоска кожи. Только привычное, уже незаметное, как не замечаешь дыхания, ощущение ошейника на горле остается. Иллюзия — она для других, не для меня.

Не хочу, чтобы чернь пялилась и судачила, отчего это невеста виконта Уотерхорса ходит в ошейнике. Не будешь же за каждым сплетником бегать, чтобы пересказать ему ложь, про данный в храме обет никогда не снимать ошейник, если армия Фреццо отступит от герцогства.

Опускаю фату из маджаратского кружева, и отчего-то на душе начинает точить когти Маленькая Фран. Задевает ненароком сердце, заставляя его кровоточить.

Почему я грущу? Откуда это тянущее, гнетущее чувство тоски? Ведь сегодня мой день. Мой самый главный, самый счастливый день! Не торопливое венчание украдкой, на рассвете, как было с Лоренцо, о нет! Теперь я подъеду к храму в карете, запряженной шестеркой белоснежных лошадей. И всю дорогу от кареты до порога святилища пройду под руку с родным братом, а дети будут кидать пшено и лепестки роз…

Это все случилось благодаря Риккардо. Выход в свет, Джеффри, помолвка…