Изо всех сил

Раз там "Моррисы"³¹⁸, а на то похоже, значит у них пулемёт "Брен" и ПТР "Бойс". Ну и что нам делать теперь?

— Открыть огонь!

Приказ был скорее непроизвольной реакцией. Последовал редкий треск выстрелов. Пехота, нападающая на них, укрылась, но вряд ли от этого стало лучше – в ответ залёгшие стрелки ударили из пулемётов. Короткие очереди то и дело пробивались сквозь укрепления. У его людей был всего один ручной пулемёт, М30³¹⁹. Бонавентура удивился, услышав его ответную стрельбу, но ничуть – когда тот подавился патроном. Расчёт сыпал проклятиями, пытаясь расклинить оружие. Ну удачи вам, если его заклинило, то на ремонт уйдёт несколько часов. Какой идиот решил, что смазывать патроны это хорошая идея?

У "Бренов", очевидно, не было таких проблем. На каждый выстрел из-за валунов прилетала хорошая очередь. Пока его люди залегали, пехота делала короткий бросок вперёд. Время от времени в башенках броневиков сверкала вспышка, и очередная бронебойная пуля с визгом раскалывала булыжники. Бонавентура извернулся и оглядел свои позиции. Конечно же, южноафриканцы окружили его с флангов и закупорили все возможные пути отступления.

Вот именно, никто не уйдёт отсюда.

В этот момент командир южноафриканцев как будто услышал его. Снизу донёсся крик. Произношение было ужасно, словно человек читал по разговорнику. Неловкая речь отразилась от скал.

— Soldati italiani, la posizione e senza speranza. Abbiamo carri armati e supporto aereo, e vi sono piu numerosi. Non e'e disonore nel cedere a tale forza superiore. Nessuno deve morire oggi.

Итальянские солдаты, позиция безнадежна. У нас есть броня повозки и воздух поддержка, и мы являемся более многочисленны. Нет никакого позора в уступке превосходящая сила. Сегодня никто не должен умирать.

Бонавентура покачал головой. Офицер говорил на ужасном итальянском, но он был прав. Сегодня ничего более нельзя сделать.

— Всё, прекратите стрельбу и положите винтовки, — он вздохнул, снял шейный платок, привязал его к штыку и помахал в воздухе. Как только южноафриканцы вошли на заставу, он поднялся и задрал руки. Пехотинцы принялись собирать сложенное оружие.

— Пулемёт не берите. Всё равно он больше чем по три выстрела не делает.

Офицер посмотрел на "Бреду", пожал плечами и кивнул.

— У вас нет потерь?

Бонавентура посмотрел на своих людей. У некоторых были царапины и ссадины от осколков камней, но и только. При обстреле и бомбардировке никто не получил серьёзных ранений, и это казалось чудом.

— Ни единой. Слава богу.

Южноафриканец улыбнулся.

— Среди моих тоже. Действительно, нам стоит поблагодарить господа в вечерней молитве за его присмотр, — он на секунду замолчал и огляделся. — А что вы вообще здесь делали?

— Предупреждали о вашем наступлении… — Бонавентура внезапно понял, что даже не имел представления, как ему передать сообщение. — Нас просто оставили здесь.

Двое обменялись понимающими взглядами. Оба были слишком хорошо знакомы с приказами, которые следовало выполнять неизвестно как и чем.

— Идите, сержант, выводите своих людей. Мы посадим вас на грузовики.

Соединенное королевство, Лондон, Даунинг-стрит 10, Секретариат кабинета министров

— А где этот Мерса-Матрух? — лорд Галифакс с трудом разбирался в географии Северной Африки.

— Вот здесь, — Батлер решительно шагнул к карте Египта на стене и поразил пальцем его западную часть. Потом остановился и начал разыскивать в этой области означенный город. Наблюдая за ним, начальник Генерального штаба, генерал Джон Дилл³²⁰, позволил себе улыбнуться. Для него было очевидно, что Батлер не представляет, где на самом деле находится Мерса-Матрух, и он решил уточнить.

— Арабский язык, знаете ли, довольно сложен для транслитерации. У нас в училище с ним постоянно были неприятности. Вот он, на этой карте его назвали Марса Матрух.

— Бог мой, всего 140 километров от Александрии! — Галифакс был потрясен тем, как далеко продвинулась итальянская армия.

— Вовсе нет, почти вдвое ближе. Но не обманывайтесь расстояниями, премьер-министр.

Дилл говорил серьёзным тоном, успокоившим Галифакса и заставившим Батлера скрежетать зубами.