Изо всех сил

Его состояние в целом отражало таковое для всего соединения. Итальянские налёты шли непрерывно. Хотя каждая отдельная волна наносила незначительный урон, в совокупности он всё возрастал. Один самолёт истекал белым дымом из покалеченного двигателя. Другие сообщали о раненых и нескольких убитых среди пассажиров и экипажей. Австралийский "Сандерленды" отбили все атаки, летающие лодки G-класса посреди строя остались нетронутыми. Это было хорошими новостями. Плохие заключались в том, что группы итальянских истребителей, похоже, не собирались останавливаться.

— Не волнуйтесь обо мне, мой мальчик. Бывало и похуже, — голос Фримена, неустойчивый и дрожащий, противоречил его словам. — Итальянцы, похоже, не пережимают с атаками, верно?

— Просто они не понимают, что с нами делать, — Аллейн осматривал небо, пытаясь высмотреть очередное звено врагов. — Они никогда раньше не сталкивались с настолько вооружёнными самолётами, но учатся быстро. Прекратили попытки приблизиться и стараются обстреливать нас с большого расстояния. И это работает. Сменяясь, они постепенно нас обгладывают. А у нас заканчиваются боеприпасы. Как только турели опустеют, будет плохо.

— А я говорил, что 500 выстрелов на ствол – недостаточно, — с горечью сказал Фримен. — Я хотел по тысяче, а желательно по две. Живучесть бомбардировщика измеряется не его дальностью, а тем, как долго он может защищаться. У нас были бы дополнительные боеприпасы, имейся в запасе хоть несколько недель…

Эта песня бесконечна, думал Аллейн. Всего несколько недель, и у нас были бы новые танки, новые самолёты, новые корабли. Всего лишь немного времени – и мы обернули бы обстановку в свою пользу. Остановили нацистов и закрепились надолго. Но Галифакс и Батлер позаботились, чтобы мы никогда не получили этого времени.

— Вон они, майор. Снова с превышением и на два часа, — с тех пор, как Фримен воевал в составе Королевского Воздушного корпуса, прошло более двадцати лет, но его глаза сохранили острое зрение пилота. Он видел тёмные очертания очередной группы итальянских истребителей.

— Шестеро, — проворчал Аллейн. — С этими мы справимся. Если бы их явилось больше, вот тогда беда.

— Теперь о наболевшем, — Фримен засмеялся, потом скривился из-за боли, прострелившей плечо. — Истребительное командование слишком долго судило и рядило, пока всё не пошло к чёрту. Даудинг²³⁸ на юге выступал за малочисленные подразделения, действующие независимо, так как они могли реагировать быстрее. Ли-Мэллори²³⁹ в срединных землях настаивал на больших полках, из трёх или больше эскадрилий, действующих вместе, чтобы наносить скоординированные удары. Догадываюсь, мы так и не узнаем, кто из них был прав.

Несмотря на звание человека в кресле второго пилота, Аллейн едва слушал его. Следующая группа итальянских истребителей стреляла с большой дальности. Их трассеры, казалось, плыли сквозь небо. Аллейн начал плавное маневрирование, чтобы выйти из прицела вражеского пилота. Это сработало. Большинство пуль даже не долетело до его самолета.

— Держаться на большем расстоянии, похоже, тоже не очень-то им помогает.

— Управление огнём. Решает не дальность оружия, а возможность итальянцев прицелиться. Они едва-едва в состоянии нормально свести²⁴⁰ пулемёты винтовочного калибра. Ожидать, что более тяжелое оружие дотянется до цели, бессмысленно, пока нет хороших стрелков и толковых прицелов.

— Если мы сможем протянуть ещё немного, то всё будет в порядке, — Аллейн волновался за Фримена, тот явно слабел. — Мы почти вышли за радиус истребителей. Ещё несколько минут, и остаток пути до Александрии чист.

ГЛАВА 7 ОБМЕН ПРЕДУБЕЖДЕНИЯМИ

США, округ Колумбия, Вашингтон, Белый Дом, Овальный кабинет

— Месье, это безобразие.