Изображая, понимать, или Sententia sensa: философия в литературном тексте

Над подобным доведенным до абсурда понятием о чести Конрад посмеивается, хотя для него честь остается при всех обстоятельствах тем, за что нужно драться, даже и в нелепой ситуации. Но в прозе Конрада, как правило, ситуации совсем иные. Ситуации, в которых оказываются его герои, и впрямь ставят перед ними проблему чести и человеческого достоинства, и решить эту проблему они должны наедине с собой и своей совестью.

Наиболее показателен в этом смысле роман Конрада «Лорд Джим», роман о юноше, совершившем однажды малодушный поступок и бегущем по свету, хотя никто не осуждал его, чтобы вновь обрести утраченное чувство чести и возможность уважать самого себя. Конрад считает, что только пройдя это испытание самого себя, выдержанное наедине с собой, человек по-настоящему взрослеет. Каждого в юности, полагает писатель, ждет некая «теневая черта» (так называется одна из его повестей), испытание, которое человек не имеет права пропустить или избежать, и только пройдя его, он вступает в бесконечный труд жизни, приходя к мудрости, высказанной старым капитаном Джайлсом: «Мало отдыха в жизни для всех».

Но Конрада не пугает это обстоятельство, напротив, по его мнению, точнее даже убеждению, человеком нельзя просто быть, нельзя им и стать однажды, а потом жить на проценты этого когда-то случившегося становления. Человек в том высшем смысле, который мы немного торжественно привыкли вкладывать в это понятие, не просто особь, принадлежащая по своему биосоциальному происхождению к обществу себе подобных, в таком случае – это только возможность человека. Настоящий человек должен всегда находиться в становлении, более того, для Конрада человек – это беспрерывное деяние и в этом смысле постоянное преодоление своей физической и нравственной немощи и неполноценности, постоянное становление себя.

В сущности, каждое его произведение – это и реалистический, строго выписанный рассказ, и одновременно – притча, ставящая и решающая все ту же проблему стойкости и становления человека, каждый раз в разных ситуациях и вариантах. В повести «Тайфун», в которой, пожалуй, с ясностью и прозрачностью математической формулы изложена писательская и жизненная позиция Конрада, описывается вполне банальная история (банальная, разумеется, с точки зрения приключенческих морских историй) о том, как старый пароход «Нянь-Шань» попал в тайфун. Обычен и ничем не примечателен немолодой капитан парохода, Мак-Вир, у него было «самое обыкновенное, невыразительное и спокойное лицо», замечает писатель. Однако именно этот Мак-Вир в минуту странной опасности проявляет самое драгоценное для Конрада свойство, позволяющее и помогающее выдержать любую беду, – стойкость и несгибаемость человеческого духа, позволяющие человеку снова и снова подтвердить и утвердить свое достоинство и значение в его вечном противоборстве с вселенским хаосом. Приведем принципиально важные строки этой повести, ставшие как бы неким символом, определившим или, по крайней мере, повлиявшим на последующую англоязычную прозу, в частности на Хемингуэя и Фолкнера, из которых каждый на свой лад искал почвы для стойкости даже в безвыходных ситуациях. Старший помощник Джакс, перекрикивая шторм, пытается выяснить у капитана, выдержит ли судно, хотя и не рассчитывает на положительный ответ; он внутренне капитулировал и ждет гибели, надо отдать ему должное, мужественно ждет. «Джакс ничего не ждал в ответ. Решительно ничего. Да и какой ответ можно было дать? Но спустя некоторое время он с изумлением расслышал хрупкий голос, звук-карлик, не побежденный в чудовищной сумятице:

– Может выдержать!

То был глухой вой, а уловить его было труднее, чем еле слышный шепот. И снова раздался голос, полузатопленный треском и гулом, словно судно, сражающееся с волнами океана.

– Будем надеяться! – крикнул голос, маленький, одинокий и непоколебимый, как будто не ведающий ни надежды, ни страха».

Вот именно: ни надежды, ни страха. Надо надеяться даже в тех ситуациях, когда нет надежды, и уж, во всяком случае, нельзя ни при каких обстоятельствах поддаваться страху. Даже когда весь мир ополчился против человека, утверждает Конрад, он обязан выстоять, потому что у него остается никогда и никому не подвластная точка опоры – он сам.

Как возникла такая писательская позиция, такой писатель? За исключением «Юности», говорит Конрад, ни один из моих рассказов «не является воспоминанием о лично пережитом, в абсолютном смысле этого слова». Но, продолжает он дальше, «все они достоверны потому, что явились плодом… моей жизни».