Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

Шульц приехал в Варшаву в сентябре 1791 года, чтобы присутствовать на сейме, а Фихте уже успел приехать и уехать в июне, так что они были там в разное время. Сейм, однако, заседал уже с 1788 года, и Фихте, видимо, не заметил, что был в Варшаве в разгар революции. Всего за месяц до его прибытия, 3 мая 1791 года, сейм принял конституцию, которую издалека приветствовал Эдмунд Бёрк; находясь в Варшаве, Фихте ее не заметил или из-за отсутствия интереса к польской политике, или из-за озабоченности собственными делами и ужасными уборными. Его безразличие тем более поразительно, что именно тогда вся Германия проявляла к Польше повышенный и сочувственный интерес. «Berlinische Monatsschrift», в которой в 1785 году напечатан трактат Канта о расах, позволивший Форстеру в Вильнюсе сохранить свою связь с веком Просвещения, теперь хвалила польскую конституцию 1791 года с тем большей легкостью, что Польша временно была союзницей Пруссии. В то же время, поскольку эта конституция сделала саксонскую династию наследницей Станислава Августа, «величайший прогресс» и «разумное просвещение», свойственные Польше, начали хвалить и в Саксонии. Кристиан Фридрих Шубарт в 1774 году, после первого раздела, опубликовал в своей «Deutsche Chronik» стихотворение «Польша», где оплакивалась участь этой страны; в 1791 году он с безграничным оптимизмом прославлял тамошнюю конституцию: «Радуйся, Польша! Твоя ночь навеки освещена». Шубарт умер в том же году, не успев разочароваться в своих восторженных ожиданиях, но целый ряд молодых немцев последовали его примеру, сочиняя поэмы о триумфах и в конечном итоге трагедиях Польши в 1790-е годы. Среди них были Иоганн Даниэль Фальк, Иоганн Кристиан Гретчель, Алоиз Вильгельм Шрайбер и Андреас Георг Ребманн, входившие в революционную когорту немецких поэтов, писавших о Польше в 1790-е годы и предвосхитивших романтическую восторженность 1830-х годов[872].

В 1794 году по всей Германии, а еще больше — в Вене героем дня был Костюшко; его портреты были повсюду, хотя он и значился на них под курьезным именем «Kutschiuzky». В немецком романе «Странники восемнадцатого века», вышедшем в свет в середине десятилетия, описано, как Иисус и Апостол Иоанн скитаются по Польше, оплакивая конституцию 1791 года. В 1797 году был опубликован другой немецкий роман, «Сцены из польской революции», заимствовавший польские реалии из описания Шульца, но структурно повторявший «Любовные похождения кавалера де Фоблаза»[873]. В 1790-м во Франции опубликованы воспоминания Морица Бениовского, в которых пересказывались его приключения от Польши до Мадагаскара; на немецкий их перевел не кто иной, как сам Георг Форстер. В 1795 году Бениовский стал героем немецкой драмы благодаря Августу Фридриху Котцебу, а в 1800-м еще и французской оперы благодаря Франсуа-Андре Буалдье[874].

Эрнст Людвиг Поззельт в 1796 году сетовал, что, превратив Польшу в «древность», ее разделы сделали «историю и географию Европы короче на целую главу»; они уничтожили государство «после такого количества разделов, что почти каждый третий год появлялась необходимость в новой карте». Конечно, немецкое общественное мнение было далеко не единодушно в своих симпатиях к Польше, и нюрнбергским картографам, наследникам Хоманна, особенно не терпелось изгнать Польшу с карты Европы. Карта Гюззефельда 1794 года преждевременно отказала Польше в собственном, отдельном цвете, хотя название страны по-прежнему было напечатано. На карте 1798 года Гюззефельд устранил и название[875].