Изобретатель смерти (сборник)

– Мама тоже терпит. Я не стал ее привозить сюда, хотя она и очень просила. Скоро увидитесь дома. А сегодня она тут только мешала бы нам. Надо поговорить, Вадик. Мне нужен твой чистый и незамутненный материнской нежностью мозг.

– Допрашивать будете?

– Блеснул эрудицией, – улыбнулся Гуров. – Терминологию в камере освоил? Нет, это не допрос, никаких протоколов вести мы не будем. Мы поговорим с тобой по-деловому. Ты лопай, лопай! Лопай, а я буду спрашивать тебя. Скажи, ты, когда искал мастеров для реставрации материного шкафа, со многими специалистами в этой области познакомиться успел?

– Успел немного, – работая челюстями и аппетитно прихлебывая из чашки, ответил Вадим. – Настолько, чтобы понять, что дело это дорогое и мне по деньгам непосильное. Рвачи они там все. Ломят копейку за свои услуги.

– Ну, это нормально, – задумчиво ответил Гуров. – Работа дорогая, тонкая, зачастую составы для реставрационных работ они изобретают сами или делают самостоятельно, свои секреты есть. Да и риск очень большой для них – испортить бесценную вещь еще больше. Ну да ладно. Сашка записывать будет, а ты диктуй, с кем разговаривал, как их зовут, где мастерская или где встречались и какого рода мастера.

Вадим засунул в рот остатки бутерброда, старательно вытер руки салфеткой и сосредоточенно свел брови.

– Не, так не вспомню, – заявил он. – Мне Курочкин много кого называл, список даже заготовил, но потом не отдал. А тех, кого я сам нашел и с кем разговаривал, они у меня в ежедневнике записаны. Только он дома.

– Где? Мы посмотрим.

– Он лежит в сумке-визитке. А она в прихожке висит на вешалке. Мама знает. Там на страницах последней недели записаны названия фирм или фамилии. Я их еще жирно обводил ручкой. Или сюда привезите, я покажу.

– А Курочкина ты знаешь откуда?

– Мне один из мастеров посоветовал к нему обратиться. Они же все называли дикие суммы, а этот сказал, что у Курочкина связи большие, он посоветует, кто подешевле. Я позвонил, представился, что от этого мастера. И Курочкин со мной встретился.

– И список мастеров он тебе дал? – не удержался Бойцов от вопроса.

– Нет, он его написал, но в последний момент не отдал. Как будто или вспомнил что-то, или испугался. Главное, уже готов был протянуть листок, и раз его назад! Я аж опешил. И давай мне по ушам ездить всякой чушью. И из кабинета чуть ли не пузом выдавливать.

– Стоп, Вадик! – Гуров поднял руку. – Замри. В какой момент изменилось поведение Курочкина в разговоре? Напрягись. После чего? После каких слов?

– Ну, как вам сказать. – Вадим снова нахмурился и почесал в задумчивости щеку. – После каких слов? Дайте вспомнить… Значит, я спрашивал про реставраторов мебели… он называл, к кому можно обратиться… я отвечал, что именно к этим обращался, что дорого они просят или что не их профиль… например, Ганьшин работает только с мягкой мебелью… А! Вот!

– Ну? – поторопил парня Гуров.

– Он удивился, когда я сказал, что реставрировать мне надо шкаф.

– Удивился? Это было удивление?

– Нет, не совсем удивление. – Вадим снова задумался, вспоминая тот разговор. – Получилось так, как будто он не знал, какую именно мебель мне надо реставрировать. Может, думал, что стул какой-нибудь, кресло, тумбочку. А я сказал, что шкаф, да еще напомнил, что он у них там стоял, что из их фондов продавался. Да, точно! Тут он и… забеспокоился. Так точнее, он забеспокоился и решил мне в последний момент не отдавать список реставраторов.

– Хорошо, молодец, – похвалил парня Гуров. – Теперь дальше вспоминай. Вы разговаривали только о мастерах-реставраторах старинной мебели или иных специалистах?

– Каких иных? – не понял Кузнецов.

– Ну, не знаю, – пожал плечами сыщик. – Специалистах по истории того периода, скажем, восемнадцатого века. Специалисты по истории культуры, одежды, посуды… мало ли еще чего.

– Вы про экспертов в ювелирном деле спрашиваете? – догадался Кузнецов.

– В том числе не было ли разговоров о других специалистах. Что тот или иной не подходит тебе как эксперт или реставратор, потому что не по этому делу. Вот Ганьшина ты какого-то назвал и сказал, что он реставрирует только мягкую мебель, обивку.

– У Курочкина больше никого не называли, – отрицательно покачал головой Вадим. – Вот Ганьшин, например, тот мне когда советовал, сказал несколько фамилий, к кому он не советовал обращаться, но я не запомнил. Если бы вы их назвали сейчас, то я вспомнил бы.

– А были среди тех, кого Ганьшин не рекомендовал, типичные посредники, которые берутся за все, кичатся тем, что могут организовать все…

– Ага, – улыбнулся Кузнецов, – говорил. Копытина называл. Говорит, с Копытом не связывайся. Прохиндей он еще тот.

– Копытин? Копыто?

– Ну да.

– А он просто его назвал в череде других фамилий или особенно выделил? И в связи с чем или с кем выделил?

– А, точно. Он посоветовал не обращаться к Копытину, если его предложит Курочкин. Это, говорит, прохиндей…

– Значит, он сказал, что Курочкин знаком с Копытиным?

– Ну-у… получается, что знаком, – кивнул Кузнецов. – Получается, что Курочкин мог предложить мне обратиться среди других и к Копытину.