Изобретатель смерти (сборник)

Потом ворвались контролеры. Бритоголовый бросился было на Курочкина, но быстро понял, что ему своей жертвы не достать. Тогда парень отбежал к стене в углу, за перегородку возле параши, сипло заорал оттуда что-то про ментов позорных, волю и зону. А потом он сунул в рот что-то маленькое и, прежде чем к нему подбежали двое здоровенных контролеров, схватился за рот, горло и повалился на пол камеры.

Гуров приехал в следственный изолятор через полтора часа после событий в камере. Подследственных перевели в другие помещения, и сейчас камера пустовал, храня тот вид, который приобрела после ночных происшествий. Сброшенная постель с двух верхних полок, подушки и одеяла на полу с нижних ярусов, когда там вскакивали люди, не понимая, что происходит. В проходе перевернутые тумбочки, пластиковые бутылки, разлитая жидкость, видимо, минеральная вода.

Бритоголовый парень крепкого телосложения, но с какой-то несуразной фигурой лежал на спине возле параши. На мертвом лице еще сохранялось выражение предсмертных мук или страха. Судмедэксперт складывал в свой чемоданчик инструменты, когда в камеру вошел Гуров.

– Ну что, закончили?

– Закончил, товарищ полковник, – ответил не очень пожилой, но уже седоволосый эксперт.

– И что мы имеем?

Эксперт поднял с пола и положил на табуретку рядом с собой какой-то предмет. Гуров подошел и увидел, что это обычный гвоздь «двухсотка». Только его каким-то непостижимым образом умудрились тут заточить. Заточен он был так, что его острый конец напоминал больше шило. Очень плавный переход от общей толщины до иглоподобной на конце.

– Долго его готовили, – догадался Гуров. – Где-то во время хозяйственных работ о кирпичи затачивали. Месяца два работали.

– Да. Видимо, готовились не к этому убийству, а просто про запас держали. Явно заказное дело. Хотели вашего Курочкина убить. Классика – гвоздем в ухо, а потом кто там разбираться будет.

– Здесь вам не колония, здесь разбираться обязательно стали бы. Не на это расчет. Это смертник. Или проигрался в пух, или за какую-то провинность перешел в категорию быков, а потом палачей. Он отравился, я так понимаю?

– Потом скажем точнее, – кивнул эксперт, – но по некоторым признакам можно судить, что это цианистый калий.

– Запах горького миндаля?

– Да, улавливается сразу, как только я ему открыл рот. И осколки ампулы между зубами.

– Он все равно покончил бы с собой, – согласился Гуров, глядя на мертвеца. – Теперь концы в воду. Кто послал, почему ему хотели заткнуть рот.

– Я вам больше не нужен, товарищ полковник? – Эксперт встал с чемоданчиком в руке.

– Нет, спасибо. Заключение я прошу вас продублировать к нам на Житную.

– Слушаюсь, – кивнул эксперт и вышел из камеры.

Следом вошел один из контролеров со свежей царапиной на щеке. Наверное, один из тех, кто принимал участие в ликвидации конфликта.

– Товарищ полковник, Курочкин доставлен в комнату для допросов.

– Вы здесь были, когда все случилось? – спросил Гуров, кивнул в глубь камеры.

– Так точно. Фактически я первый и ворвался, когда тут все загрохотало и когда этот вопить начал.

– Что увидели? Нарисуйте мне быстро картинку.

Контролер вошел в камеру, осмотрелся, потом поднял лицо вверх и заговорил с монотонностью автомата:

– Врубили полное освещение, открыли дверь. Подали в соответствии с инструкцией команду отойти к стене. Дожидаться выполнения команды не стали, налицо была опасность жизни одного человека. Четыре человека в пространстве перед кроватями. Двое в первом проходе между кроватями от двери. Остальные шесть по кроватям, но не лежат, а сидят. Беспорядок, говорящий о произошедшей борьбе.

– Все? А этот? – Гуров кивнул на тело.

– Виноват. Этот выскочил и попытался прорваться к Курочкину, но мы были уже рядом. Он понял, что не сможет, отбежал к параше, что-то сунул в рот и склеил ласты.

– Что? – Гуров обернулся к контролеру. Тот смутился и поправился:

– И умер он. Отравился.

– Что-то из разговоров, выкриков было понятно о причине конфликта?

– Нет, все замолчали после нашего появления. Только вот этот орал у параши. Но это обычная уголовная хрень.

– Что в вашем понимании означает обычная уголовная хрень? – терпеливо спросил Гуров.

– Психовал он. На публику работал. Или сам себя распалял, чтобы не страшно было умирать. Короче, всем на психику давил. Мол, ментяры, волки позорные, легавые, всех порежем, вечная воля и все такое.

Гуров отправился допрашивать Курочкина с одной-единственной целью. Он хотел понять, а настолько научный сотрудник музея перепуган, чтобы начать давать показания. Или он все еще в ступоре? И снова не разожмет рта? Идя по коридору, сыщик обратил внимание на сутулую фигуру в тюремной робе, которая ширкала тряпкой на длинной швабре по полу. Надзирал за ним здоровенный охранник с дубинкой на поясе. Увидев Гурова, о котором он, видимо, знал, что тот полковник из МВД, охранник убрал изо рта спичку и встал прямо.