Изобретатель Вечности

- Ну пожалуйста... Они вам все равно не поверят. А мне поверят, я скажу, что он меня оскорбил, унизил мое достоинство...

Как будто Старуха этого не может сказать. Как будто у нее нет достоинства, которое можно унизить.

- Женщины! - воскликнул Профессор. - Почему вы берете на себя неженские дела? Разве там не было мужчины? Разве некому было утопить офицера?

- Кого вы имеете в виду? - сухо спросил Коммерсант.

Возникло молчание, которое сначала было неловким и беспомощным, но потом, крепчая, становилось все более выразительным, уверенным и могучим. И, нарушая это торжественное молчание, Профессор сказал:

- Я имею в виду себя.

В минуту опасности медляк-вещатель становится на голову и начинает вещать. Другие жуки разлетаются, а он медлит, потому что ему нужно оповестить... всех, кому грозит опасность, оповестить...

- Что, не похоже? Кабинетный ученый, книжный червь, и вдруг такая партизанщина. А между тем... - Профессор говорил быстро, не так, как на лекциях, как будто боялся, что сейчас прозвенит звонок. - Я его сразу заметил. Когда он разделся и вошел в воду, я последовал за ним... В молодости я был неплохим пловцом, да и сейчас... В общем, я решил его утопить...

- Из политических соображений? - поинтересовалась Парикмахерша.

- Из политических. Из государственных. Из каких хотите. Решил использовать неиспользованные возможности, как говорил приятель мой Психиатр, прививая своим пациентам истинное величие. Я хоть и занимаюсь насекомыми, но в человеке этого не люблю... - Он говорил вдохновенно, и в глазах его появился отблеск того огня, на который он в данную минуту летел, как ночная бабочка. Но бабочка не видит, куда летит, а он видел.

Он говорил о каком-то партизанском отряде, с которым был связан и от имени которого действовал, он признался, что получил задание уничтожить представителя оккупационных властей, и не только этого представителя оккупационных властей, но в всех остальных представителей оккупационных властей...

- Неужели всех? - ахнула Парикмахерша.

- Ну, не всех, возможно. Я ведь тоже там не один... у нас целый отряд, если хотите, целая армия...

Он спешил. Он боялся, что, если он остановится, вся эта история лопнет, как мыльный пузырь, и он торопливо надувал этот пузырь, расцвечивая его всеми красками спектра.

- Настоящий мужчина! - сказала Бакалейщица, тем самым отделив Профессора от Коммерсанта, давая тому понять, что из них, двоих мужчин, именно он, Коммерсант, - не настоящий.

Это его задело. Даже внимание женщины, безразличной нам, нам, мужчинам, вовсе не безразлично. И хотя Коммерсант не собирался пожинать лавры, так щедро посеянные Профессором, но и созерцать их на чужой голове тоже было не очень приятно.

- Чепуха! - сказал Коммерсант. - Я один знаю, как было дело. Все это случилось на моих глазах.

Да, все произошло на его глазах, потому что он был ближе всех к этому офицеру. Офицера просто схватила судорога. Коммерсант видел, как исказилось от боли его лицо, как он открыл рот, чтобы крикнуть о помощи, но не успел крикнуть: его захлестнула волна. После этого он еще несколько раз появлялся на поверхности, тараща на Коммерсанта умоляющие глаза, но Коммерсант предпочел остаться в стороне, чтобы не быть замешанным в гибели офицера.

- Почему же вы им не сказали, что он сам утонул?

Профессор - наивный человек. Если бы Коммерсант это сказал, ему бы пришлось отвечать за то, что он не спас оккупационного офицера. Офицер, таким образом, стал жертвой подозрительности и недоверия оккупантов к населению оккупированной ими страны.

- Вы просто негодяй, - сказала Бакалейщица. - Боже, и я любила этого негодяя!

Так всегда бывает, когда здравый смысл приносится в жертву эмоциям. Поступок Коммерсанта был безукоризнен с точки зрения логики, а если нас нельзя упрекнуть с точки зрения логики, то все остальные упреки беспочвенны и нелепы.

- Я пойду, - сказала Старуха. - Вы не бойтесь, я вас не выдам, я скажу, что сама видела, как он тонул.

Может, еще удастся спасти Почтальона, этого мальчика... Ее старость никому не нужна, а его юность многим еще пригодится.

- Я пойду с вами, - сказал Профессор. - Два свидетеля лучше, чем один.

- И я пойду, - сказала Студентка.

Парикмахерша колебалась. Она бы тоже пошла, но ведь она ничего не видела... Ее могут привлечь за лжесвидетельство...

- Все равно вам никто не поверит, - сказал Коммерсант. - Воинская доблесть требует, чтоб офицер погибал от руки врага, а не тонул, как мокрая курица. Я это тоже взвесил, поэтому я молчал.

- Какой же вы негодяй!

Коммерсант оставил без ответа замечание Бакалейщицы.

- Давайте рассуждать логично: мальчишка хочет умереть как герой, а вы хотите, чтоб он умер просто как лживый мальчишка. Живым его не выпустят хотя бы за то, что он обманул оккупационные власти. Зачем же отнимать у него единственный подвиг, пусть даже он его не совершил? Будьте снисходительны к мальчику, дайте ему умереть героем!