Изобретатель вечности

— Эх, парень… — вздохнул Большой Жак Фонтен. — Ты все еще думаешь, что на свою полицейскую зарплату живешь, а ведь ты уже давно не живешь на зарплату. Ты одного вора впустишь, а другого выпустишь, вот на что ты живешь. А кафель? Ты, я знаю, кафелем свой санузел покрыл, а ведь это кафель не честный…

— Я купил его!

— В магазине? Вот то-то и оно. Не на Елисейских полях ты купил его, а в Булонском лесу, там, где у нас продают краденое…

Чем дальше в лес, тем больше дров… Тоже парадокс, хорошо известный криминалистике.

— Так ведь санузел… — смутился начальник полиции. — С кафелем он смотрится совсем по-другому.

— Не смотреть туда ходишь, мог бы и обойтись. А шуба норковая? Скажешь, подарок жене? А почему другим женам такие шубы не дарят?

— Жак! — Жан закрыл дверь поплотней и перешел на французский: — Что же мне теперь?

С французского они перешли на шепот, и дальше уже было ничего не слыхать. Только одно слышалось: Булонский лес. Тот самый лес, где продают краденое.

ВРЕМЕНА ГЛАГОЛА

Рассказы о языке

Правила охоты

Перепуганный зайчонок прибежал домой.

— Папа, за нами охотятся!

— За нами охотятся или на нас охотятся? — уточнил старый заяц.

— Я не знаю… Я только знаю, что охотятся…

— Сколько раз я тебя учил правильно выражать свою мысль. От того, насколько точно мы выражаем мысль, зависит очень многое.

— Но они же охотятся, папа!

— За нами или на нас?

— Я не знаю, как правильно сказать, папа…

— Последний раз объясняю: если охотятся за нами, это значит, что нас хотят только поймать. А если на нас охотятся, это значит, нас хотят убить. Чувствуешь разницу?

Зайчонок задрожал, всем своим существом чувствуя эту разницу.

— То-то же, сынок, учись выражаться правильно. Я дожил до старости, а почему? Потому что я всегда выражался правильно.

— Папа!

— Да, пожалуй, ты прав: теперь самое время давать тягу, чесу, драла или стрекача… Ты лично что предпочитаешь?

— Нам не задавали…

— Ничего, жизнь вам задаст. А теперь — ноги в руки, сынок!

И они побежали.

— А если б за нами иначе охотились, — спросил на бегу зайчонок. — Допустим, не на нас, а за нами. Или, допустим, не за нами, а на нас? Что б мы тогда делали?

Старый заяц, не сбавляя скорости, погрузился в раздумье.

— Что бы тогда? Возможно, дали бы деру. Возможно, навострили бы лыжи, а то и просто пятки смазали бы… У тех, которые охотятся, только две возможности: убить или поймать. А у нас с тобой, — старый заяц подмигнул на бегу, — у нас с тобой вон какой выбор!

Орфографическая ошибка

Выпустили джинна из бутылки, разобравшись в правописании. Он там вместо ячменной водки сидел. Ячменная водка— джин — пишется с одним «эн», а он, джинн, свободный дух, — с двумя.

Но, конечно, не все в этом разбираются. Для некоторых что водка, что свободный дух — безразлично.

А кому-то сидеть. Тыщу лет сидеть. А потом, через тыщу лет:

— Извините, свободный дух, вышла ошибка. Орфографическая. Но разобрались, что вы джинн, а не джин. Тут у нас еще какой-то Джон сидит. Беда с этой орфографией!

Род существительного

Нельзя изменять своему роду. Кажется, немного изменил: все только род, — а глядишь, уже и сам переменился. Только что ты бороздил моря, стараясь не сбиться с румба, — и вот уже ты в порту отплясываешь румбу. Только что ты скакал во весь опор — и вот уже тебе понадобилась опора. И ты сменил легкий и быстрый карьер на легкую и быструю карьеру… Где он, прежний жар, прежний пыл?

Жара, пыль…

Кваску бы испить да полежать в холодочке…

Правописание приставок

Чтобы ПРИдать чему-то новый смысл, необязательно ПРЕдать старый.

Фразеологическая арифметика

В некоторой книге, где растут на дереве фиги, посреди страницы, которой правят царь и царица, жили-были у этих царя с царицей три сына. Первый был, можно сказать, семи пядей во лбу, второй восьми, а третий шести— можно было бы сказать, но так говорить не принято. И не принято иметь во лбу больше или меньше семи пядей, — если ты, конечно, умный человек. А если ты не умный человек, то никто тебе твоих пядей считать не станет.

И были эти три сына похожи друг на друга как две капли воды… Обидно, конечно. Три сына, а похожи как две капли воды. Куда, спрашивается, девалась еще одна капля? Почему бы трем сыновьям не быть похожими как три капли воды?

Оказывается, так нельзя. Можно быть похожим лишь как две капли воды и ни на каплю больше или меньше.

Ну, да ладно, важны ведь не капли эти самые, а сыновья, а их-то было не двое, а трое. Вот что главное.

Когда родился первый сын, царь с царицей были, можно сказать, на седьмом небе. И когда родился второй, и когда родился третий, они снова были на седьмом небе… Ни на шестом, ни на восьмом небе им побывать так и не удалось, потому что в этой книге действовал строгий закон: радоваться радуйся, но не выше и не ниже седьмого неба.