Изобретение прав человека: история

Структура защиты прав человека с ее международными органами, международными судами и международными конвенциями может раздражать медлительностью реакции или вечной неспособностью достичь конечной цели, но ничего лучше пока не придумано. Суды и правительственные организации, несмотря на международный охват их деятельности, всегда будут работать медленно в силу геополитических соображений. История прав человека показывает, что в конечном итоге лучшими средствами защиты прав являются чувства, убеждения и действия большого числа людей, которые требуют ответов, соразмерных их внутреннему негодованию. Протестантский пастор Рабо Сент-Этьен сформулировал эту истину в 1787 году в письме французскому правительству, где указывал на изъяны нового эдикта о религиозной терпимости к протестантам. «Настало время, – писал он, – когда закон уже не может открыто отвергать права человечества, хорошо известные во всем мире, – это больше не приемлемо». Декларации 1776, 1789 и 1948 годов стали пробным камнем для этих прав человечества, поскольку они отталкивались от понимания того, что «больше не приемлемо», и способствовали в свою очередь тому, чтобы нарушения стали еще более недопустимыми. Этот процесс был и остается цикличным: вы понимаете значение прав человека, потому что их нарушение вас возмущает. Истины прав человека в этом смысле могут быть парадоксальны, но они тем не менее бесспорны.

Приложение

Декларация независимости, 1776 [230]

В конгрессе, 4 июля 1776 года. Единогласная декларация тринадцати Соединенных Штатов Америки.

Когда ход событий принуждает какой-нибудь народ порвать политическую связь, соединяющую его с другим народом, и занять наравне с остальными державами независимое положение, на которое ему дают право естественные и божеские законы, – то должное уважение к мнению человечества обязывает его изложить причины, побуждающие его к отделению.

Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, и все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых. Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности и счастью. Конечно, осторожность советует не менять правительств, существующих с давних пор, из-за маловажных или временных причин. И мы, действительно, видим на деле, что люди скорее готовы терпеть зло до последней возможности, чем восстановить свои права, отменив правительственные формы, к которым они привыкли. Но когда длинный ряд злоупотреблений и узурпации, неизменно преследующих одну и ту же цель, обнаруживает намерение предать этот народ во власть неограниченного деспотизма, то он не только имеет право, но и обязан свергнуть такое правительство и на будущее время вверить свою безопасность другой охране. Эти колонии также долго и терпеливо переносили разные притеснения, и только необходимость заставляет их теперь изменить свою прежнюю форму правления. История нынешнего короля Великобритании полна беспрестанных несправедливостей и узурпации, прямо клонившихся к тому, чтобы ввести неограниченную тиранию в этих штатах. В доказательство представляем на суд беспристрастному миру следующие факты:

Он отказывался утверждать законы, в высшей степени полезные и необходимые для общего блага.

Он запрещал своим губернаторам проводить некоторые законы неотложной важности иначе, как под условием, чтобы действие их было приостановлено до тех пор, пока он даст свое согласие; когда же действие их бывало приостановлено, он уже больше не обращал на них внимания.

Он соглашался проводить некоторые другие законы, важные для интересов обширных областей, только в том случае, если жители этих областей откажутся от права представительства в законодательном собрании, права, неоцененного для них и страшного только для тиранов.

С единственной целью утомить законодательные собрания и этим принудить их к подчинению себе, он созывал их в местах, неудобных и непривычных для них, вдали от тех пунктов, где хранятся правительственные документы.

Он неоднократно распускал палаты представителей за то, что они с мужественною твердостью противились его попыткам нарушить права народа.

Распустив палаты, он в течение долгого времени не позволял выбирать новых представителей, вследствие чего законодательная власть, которая не может совершенно исчезнуть, возвращалась к народной массе, и штат в это время подвергался всем опасностям вторжения извне и внутренних смут.