Изобретение велосипеда

— Все, значит, прогуливали, — сказал Костя. — Так почему же вы должны здесь сидеть и обсуждать меня. Только из-за того, что я попался, а вы нет? Тогда это нечестно. То, что я совершил, ведь в вашем понимании не преступление и не проступок, достойный осуждения. Родителей моих надо было вызвать, замечание в дневник записать, но зачем же провоцировать негодование коллектива? Мне кажется, сборища, где все судят одного за то, что сами спокойненько делают, только воспитывают лицемерие!

— Договорился до чего! — удивилась Сусанна Андреевна. — Сядь лучше, Костя!

— Костя у нас добрый христианин, — сказала Таня Соловьёва. — Помните, как Христос защищал блудницу?

— Блудница — это, по-видимому, я? — повернулась к Тане Инна.

— Я этого не говорила, — ответила Таня. — Просто много ты о себе, Инночка, думаешь. И защитников у тебя целый класс. Личико надо было хоть смиренное сделать, а то сидишь, нос воротишь. Противно!

— На собрании мы или на базаре? — посмотрел на Таню Костя Благовещенский. — Успокойся, Таня. Шоколадку лучше съешь…

— Когда надо будет, тогда и съем! — ответила Таня. — Я на диете не сижу и ангела из себя не строю!

— А кто из себя ангела строит? — повернулась к ней Инна.

— Ты строишь! — ответила Таня. — За любовь она видите ли, страдать собралась, мы, негодяи такие, обсуждать её должны! Да кому ты нужна!

— Товарищи комсомольцы! — сказала с укором Сусанна Андреевна. — Вам не кажется, что мы существенно отклонились от повестки собрания? Давайте ближе к делу…

— А мы и так ближе некуда, — ответил Костя Благовещенский. — Вы меня, Сусанна Андреевна, перебили, а я ещё хотел сказать, что подобные собрания позволяют запросто сводить счёты. Понимаете…

— Какой! А? — хлопнула Таня рукой по столу. — Это я здесь свожу счёты? Да я вообще сейчас отсюда уйду.

Костя вздохнул и сел.

— Извини, Таня, — сказал он.

— Второй раз предлагаю предоставить слово комсомолке Леннер! — проговорил из президиума Женя Константинов и помахал в воздухе карандашом, что, по-видимому, должно было означать требовательный стук по воображаемому графину. — Кто за это предложение?

Инна встала.

— Я каюсь, — грустно сказала Инна, и сразу в классе стало тихо. — Каюсь, что из-за меня сидят здесь люди, портят себе нервы. Я ни от чего не отказываюсь. Да, три дня прогуляла. В тот день с утра дождь шёл, настроение паршивое, а первый урок — физкультура. Около «Даров природы» Костю встретила. Думала, часок погуляем, а вон как вышло. Теперь уже ничего не поправишь. Накажите меня, как считаете нужным. Чего ещё говорить? — Инна поправила волосы. — Могу, конечно, пообещать, что больше прогуливать не буду. Хотя всего-то три недели учиться осталось. А раньше я совсем не прогуливала… — Инна улыбнулась.

— А теперь, позвольте, я скажу!.. — решительно поднялся Толик Ифигенин. — Я недолго… — Он зачем-то снял с руки часы и переложил их в ладонь. — Мы сейчас прослушали два выступления, — сказал Толик. — Одно свелось к вопросу: «А кто вы здесь такие, чтобы меня наказывать?», другое к просьбе: «Наказывайте побыстрей только хватит ломать комедию!»

Класс зашумел.

Толик поднял вверх руку.

— Во всяком случае, я понял так. — Толик некоторое время внимательно смотрел, как бежит по циферблату красная секундная стрелка. — Что ж, если честно, я ничего другого и не ожидал услышать. И отношения класса иного к этим высказываниям не ожидал. Почему? Да потому, что нет у вас настоящего коллектива! Вам в лицо ваши же товарищи говорят обидные вещи, а вы и ухом не ведёте! Значит, вы не уважаете друг друга. И школу и любите, и учителей! И вот результат! Вы молчите на комсомольском собрании. Ни слова не говорите ни в защиту, ни в осуждение Благовещенского и Леннер, хотя, я уверен, между собой вы им косточки, ох, как перемыли!

— Тем более незачем нам повторяться! — сказал кто-то с последней парты.

Гектор поднял руку. Александр Петрович испуганно посмотрел на сына.

— Мы вышли из возраста, когда обсуждается вопрос, можно ли дружить мальчику и девочке, — сказал Гектор. — Большинство из нас знает, можно или нет. А Толик, по-моему, хочет, чтобы мы порассуждали именно на эту тему. А если вдуматься в суть дела? Разве Костя и Инна систематически прогуливают? Единственный случай. Вот пусть классная руководительница и решает, какие на них наложить взыскания в административном порядке. А что касается разговоров о нашем коллективе… Толик напоминает мне человека из восточной сказки, который видит дерево и тень от дерева и пытается всех убедить, что дерево — это тень, а тень — это дерево… У меня всё!

— Кто ещё хочет высказаться? — спросил Женя Константинов. — Никто? Тогда я скажу… — Женя старательно откашлялся. — Мне, — громко сказал Женя, — абсолютно наплевать, как они эти три дня прогуляли: совместно или раздельно. Не занимает меня этот вопрос. И кого этот вопрос занимает, пусть тот поднимет руку, и мы дадим ему возможность выступить.

Александр Петрович задумчиво посмотрел в окно. В кабинете географии стояла тишина.

— Рук нет! — констатировал Женя Константинов. — А посему, товарищи комсомольцы, какие будут предложения?