Изобретение зла

- Ну привет, воришка, - сказал Мединцев, - очнулся, наконец. Может, ты сам скажешь, что с тобой случилось? Мы все здесь стараемся, но ничего не можем понять.

- Пить, - сказал Светло-зеленый.

- Нет, пить тебе нельзя. И ещё всю ночь будет нельзя. Эй, ты меня видишь?

Ты что-нибудь помнишь? Не застывай так! Скажи как тебя зовут?

- Пить.

Бесполезно.

Доктор Мединцев пробовал говорить с пациентом, пока не утомился. Совершенно пустые глаза - как у младенца, рожденного без лобных долей мозга.

Пациента усыпили и приготовили к перевозке. Доктор Мединцев шел по коридору и размышлял. Кровь, потом волосы и ногти, думал он. Потом что-то с сознанием.

Или с памятью. Он ведь явно ничего не помнит. И это не результат наркоза. Это выглядит так, как будто кто-то стер его память. Он даже не может говорить, может лишь произнести одно-два слова. Завтра организуем психиатрическое обследование. Терпеть не могу откладывать такие дела на завтра. Почему все важное происходит ночью?

- Здрасте! - услышал он.

- Что? А, здравствуй.

Перед ним стоял парень лет пятнадцати, в красном больничном халате и в красных шлепанцах. Его волосы охватывала алая лента. В ухе серьга с красным камешком. Пуговицы на халате вообще пурпурны и каждая величиной с пятак. Что за маскарад, - подумал Мединцев, - здесь госпиталь или театр мод? Этот весь в красном, а тот весь в зеленом! Они специально что ли так наряжаются?

- Как он там? - спросил Красный.

- Плохо. Сделали операцию.

- И все равно плохо?

- И все равно плохо. Скажи, какие у него были волосы? Длинные?

- Да такие как у меня, - ответил Красный. - Он их тоже подвязывал. А что?

- А ногти? Как он стиг ногти?

- Как все, когда длинющие вырастут.

- Ты ничего необычного не замечал с его ногтями?

- Нет.

- У него была обычная кожа?

- Откуда я знаю?

- Ладно, иди.

- А мне не нужно разрешения, чтобы уйти, - сказал Красный и пошел в сторону лестницы.

Что это он здесь шляется на чужом этаже? - подумал доктор Мединцев.

17

Красный имел большие костлявые кулаки, которыми на спор пробивал доску средней толщины. В палате его побаивались, но постоянно задирали, совсем чуть-чуть. Красный часто хамил врачам, любил издеваться над санитарками, но всегда чувствовал грань между "можно" и "нельзя". Когда он был не в духе, каждый старался держаться подальше от него. Каждый, кроме Пестрого - тот ничего не боялся.

Сейчас он был очень не в духе.

Он вошел в палату и сел на постель. Свет из экономии отключили ещё два часа назад, сволочи. Стучал дождь по желтому окну. Судя по звуку, кто-то ел варенье ложкой из банки. Играла тихая музыка.

- Кто это у нас музыкант? - спросил Красный.

Музыка мгновенно прекратилась, будто накрытая колпаком.

- Они зарезали Светло-зеленого, - сказал Красный. - Я только что видел врача. Они сказали, что было плохо, а после операции стало ещё хуже. Со всеми нами будет тоже самое. Вы можете оставаться, а я ухожу.

- Хотел бы я знать как? - поинтересовался Пестрый.

- Не твоего ума дело.

- Я тоже ухожу, - сказал Коричневый.

Остальные промолчали.

- Ну досвиданья, что ли? - сказал Красный тихо и вопросительно.

- Возьми мой шарф, - ответил Пестрый. - Завтра отдашь, когда вернешься.

- Ты думаешь, что я не смогу?

- Не сможешь. Это судьба.

- Судьбы нет. А если есть, я ей морду набью вот этим, - Красный показал кулак темному потолку, - пусть только попробует мне помешать.

- Будешь на улице, купи мне сигареты.

Пестрый любил шутить.

Они спустились на второй этаж и прошли по длинному темному коридору. Окна выходили во двор, а во дворе горела лишь одна лампочка и та включенная через диод, для экономии. Черный коридор кажется бесконечным в длину - шары ламп под потолком отбрасывают одинаковые овальные тени, эхо шагов, особенный запах долгой необитаемости. Здесь старое крыло госпиталя, теперь совершенно пустое.

Когда-то совсем давно, во времена дедушек, весь госпиталь помещался здесь.

Потом построили новое здание, а это так и осталось пустым. Выбиты стекла над дверями, иногда осколки трещат под ногой, старый пол из толстых, но истертых досок. Стены исписаны черными надписями. Здешние легенды говорят, что старое крыло сохранилось ещё с довоенных времен.

- Может быть, мы не пойдем дальше? - спросил Коричневый.