Изобрети нежность

– А я болел! У меня туберкулез был, потом нервы! И я хожу туда! Там мой врач Алла Васильевна! – приврал он для большей убедительности, вспомнив имя-отчество своего участкового врача.

– И где ты видел Матвеича?

– А он там в коридор выходил! Я ждал Аллу Васильевну, а он вышел!

Николашка подумал.

– И во сколько?

– А в обеденный перерыв, в час! – продолжал врать Павлик, зная по опыту, что во всех больницах обед бывает в одно и то же время. Когда они заходили с Татьяной Владимировной за снотворным, Павлик именно в это время видел там посетителей с передачами для больных в коридоре, направо от входа с улицы. Теперь добавил: – Там коридорчик есть такой…

– Я знаю, – перебил его Николашка. – А ты сейчас куда?

– Я? Домой!

– Ну, пошли, я провожу тебя до автобуса! – Николашка взял шляпу с вешалки.

До этого все пока шло как надо. Павлик не знал в точности, что он предпримет позже, уверенный, что злость и ненависть подскажут ему. А вот эта совместная прогулка его обеспокоила.

По дороге к автобусу Николашка заботливо оберегал его от случайных толчков.

– Здесь, конечно, место не для прогулок!.. Любишь гулять?

– Люблю, – сказал Павлик.

– А вечерами, когда народу нет? – Николашка добавил: – Я вот люблю ночью! Чтобы ни одной души! Боишься?

– Боюсь… – сказал Павлик. И, в свою очередь, добавил: – Я только раз гулял ночью: когда провожал маму на гастроли. Проводил, а потом ждал Аню – она хотела прийти… И я не дождался.

От него не ускользнул взгляд Николашки, в котором промелькнуло удовлетворение.

– Ну, беги, вон, наверно, твой автобус! Я по своим делам тут зайду… Да! – вспомнил он. – Как себя чувствует Матвеич?

– Хорошо! – ответил уже с расстояния в несколько шагов Павлик. – Только зачем-то вас ждет!

На пределе усилий

Как он и думал, Костя и Вика были в мансарде, смотрели из окошка за баптистом. Костя немножко прозевал его в городе, так как вынужден был сесть в следующий автобус. Но Вика заметила, как постоялец прошел со стороны Жужлицы, и уже вместе они видели, как немного спустя тот выходил во двор, долго осматривался, прислушивался… Потом зашел в сарай, появился с каким-то свертком в руках, взял у дверей лопату и скрылся за домом… А через некоторое время возвратился в избу уже без свертка. И больше не показывался.

Эти, в общем-то уже второстепенные подробности Павлик выслушал, можно сказать, на ходу. Он боялся опоздать в психиатричку и боялся присесть, остановиться, постоять на одном месте, словно держался на ногах и двигался лишь по инерции – нельзя было утратить ее. И нетерпеливо прохаживался из комнаты в кухню, из кухни в комнату, пока выслушивал Костю и Вику, пока отвечал на их вопросы.

А в первую секунду, едва переступив порог, сообщил:

– Быстрее! Едем! Надо успеть к часу!

Но пришлось коротко рассказать, где он побывал за это время, с кем и о чем говорил…

Костя в ответ на его новости вздохнул, глубоко, как это делала Татьяна Владимировна.

– Надо теперь в милицию, Павка… Иначе – нагоняй нам!

– Потом, Костя! Там есть милиция, рядом! Я хочу… ну, увидеть его!

И Костя быстро согласился:

– Хорошо, хорошо, Павка! Действуем, как ты решил.

Костя опять был выставлен в кухню, а Павлик обращен спиной к кушетке, где Вика приводила в порядок свои волосы и меняла голубой спортивный костюм Павлика на свой девчоночий, белый.

– Павлик, ну почему он в тебя стрелял?! Ведь он же знал, что Анечка… (Это хорошо, что она сказала «Анечка»…) Ну, что ее…

Павлик вынужден был повторять:

– Он трусил, наверно, всего боялся… А тут еще… И он шел показать Николашке… Или передать ему деньги. Чтобы – подальше. А тут опять Аня… Привидение! На том же месте! Или почти на том же. Он же вскрикнул – это я слышал! И сразу – из пистолета… И был пьян, правда, чокнулся немного… А может, они нарочно, чтобы ему спрятаться… Раз уж он в этой больнице был, возьмет да прикинется…

– А как же твой Николашка: сразу и там, и там?! Ты их подслушивал с дядькой Андреем, а вышел – он Кузьмича тащил с другого берега!

– Значит, быстро бегает! – нетерпеливо ответил Павлик. – Бегать он умеет, везде успевал… А Кузьмич в машине валялся, пока он с баптистом…

Наконец ему разрешено было оглянуться.

– Все у меня нормально, Павлик?..

– Все… – сказал он, убежденный, что она сама это прекрасно знает. Костя принес и как-то неловко подал ему кроличью шапку.

– Надень… Эта теплее. Вика тебе зашила…

Павлику некогда было спросить, как ему удалось заставить ее. Впрочем, от Вики не знаешь, что ожидать.

– Идемте, опоздаем! – повторил он…

Вышли из дому и быстрым шагом двинулись к автобусной остановке тем же путем, каким добирался утром Костя. Он же и нес хозяйственную сумку с уложенными в нее инкассаторскими мешками.

Пока шли садами, потом через лес, по мосткам через Жужлицу, – молчали.

В небе то там, то здесь проглядывала синева, земля оттаяла, вот-вот готово было выглянуть солнце, и Павлик мог даже не надевать кроличьей шапки.

Баптиста – сразу было решено – пока не трогать: баптист никуда не денется, будет ждать. Но когда подходили к автобусной остановке, Костя с откровенным сожалением проговорил: