Изольда Извицкая. Родовое проклятие

Для Изольды Извицкой, выпускницы ВГИКа, роль Марютки была пятой в большом кино и самой удачной в ее творческой судьбе. Извицкой удалось тактично и тонко показать превращение девушки-бойца в любящую женщину и неодолимую, вечную силу первородного человеческого чувства. Повторюсь: в сценарии Колтунова был эпизод — во сне к Марютке является комиссар Евсюков, призывая хранить революционную бдительность. А с ним, комиссаром, и тени живых и павших красноармейцев. Режиссер из принципиальных соображений выбросил этот, показавшийся ему столь фальшивым и пафосным, проиллюстрированный «классовый» кусок. Ему важнее другие эмоциональные сцены, которые призваны показать духовную чистоту той же Марютки.

…Герои все же добрались до Арала! На экране синь моря, парящая над ним чайка, разбивающиеся о берег волны. Наконец-то спасены! В хлебосольном казахском ауле вдоволь наелись плова, запили чаем, перевели дух. Пока все спят, в юрте, у костерка, Марютка читает связанному поручику свои корявые и незамысловатые, но написанные от чистого сердца, воспевающие красных бойцов, стихи. Поручик изумлен и обескуражен. Он другими глазами взглянул на нее. Оказывается, Марютка — это Мария Филатовна Басова, бывшая рыбачка. Важная сцена для сюжета фильма.

Евсюков принимает важное решение: сам пойдет берегом в обход в Казалинск, а Марютка с пленным и двумя бойцами сопровождения на боте поплывут через море в штаб фронта, чтобы быстрее доставить на допрос поручика. Приказ комиссара: живым кадета, если что, не оставлять. «Есть», — отвечает Марютка. Урусевский снимает прозрачную синь Арала, слепящие солнечные пятна на воде, веселый бег бота. Поручик сидит на корме, за рулем, он ходил на своей яхте по взморью под Петербургом. Марютка ахнула, приглядевшись к рулевому: «Глаза-то у тебя точь-в-точь «как синь вода» (Лавренев в повести сравнивает их цвет с разведенной синькой). Поднялся шторм. Волны смыли двух бойцов, ветер сорвал парус. Истово крестится поручик: «Господи, пронеси!»

Его молитва услышана — двое выбрались на берег, забились в какой-то сарай, развели костерок. Порох ссыпали из пули, вместо хвороста в ход пошла жирная рыба. Сняли мокрую одежду просушить и сели друг к другу голыми спинами. Удивительно, как удалось режиссеру отстоять эти кадры при сдаче картины высокому киноначальству… И все же стараниями Чухрая они были сохранены. Фильм открыл мировому кинематографу новое имя — Григория Чухрая, очень талантливого и серьезного режиссера, одного из лучших советских мастеров экрана.

Для Олега Стриженова роль Говорухи-Отрока стала третьей в кинокарьере. Но он был уже знаменит — успел сыграть Овода и Мексиканца. До сих пор актер считает, что Чухрай выбрал его на роль поручика не по типажу, а как известного артиста. Образ Говорухи Стриженов придумывал сам: и манеру держаться, и детали поведения героя. На «Сорок первом» Стриженов закрепил свой имидж, помноженный на талант. Его поручик был настолько обаятелен, пластичен и открыт светлым чувствам, что в Каннах французы даже окрестили актера «русским Жераром Филиппом». Помните, как на острове Говоруха-Отрок рассказывает о себе: до войны был студентом, изучал филологию, у родителей был дом в Петербурге, три стенки книг, лампа под зеленым абажуром… А в ответ слышит от Марютки: «А я тебе по-простому скажу, счастливая я…» Влюбленные бродят по отмели, поручик носит Марютку на руках. У него, 27-летнего, здесь, на пустынном морском островке, проходят самые наполненные в жизни дни.

И вдруг вслед за этими идиллическими картинами счастья следует серьезная ссора. Все из-за разлома. Говорухе надоела кровь, опостылела злоба. Но Марютка со своей большевистской правдой: «рано еще конфеты жрать», «ах, зачем я тебя только полюбила!»… Очень важны для фильма слова поручика: «Я ждал революцию как невесту. За всю свою офицерскую жизнь ни разу солдата пальцем не тронул. А меня в Гомеле на вокзале поймали, сорвали погоны, в лицо плевали. А за что?» Марютка бросается к любимому, жарко обнимает. Нелегко любви и миру перейти в неизбежность смертельного выбора. Противопоставление долга и любви — извечные мотивы европейского искусства — человек у последней черты.

Берег, сидят на песке поручик и Марютка. «Парус!» — вдруг кричит он. Говоруха стремительно вскакивает и бежит по мелководью: «Наши!.. Господа, скорее!» От барки отчаливает лодка, в ней несколько казаков и офицер. Теперь и Марютка разглядела белых. «Стой, кадет поганый, стой!» Лучший стрелок отряда комиссара Евсюкова нажимает на спуск. Следует стремительный наезд камеры на средний план. В последнюю секунду земной жизни поручик успевает прошептать: «Маша…» А Марютка, бросив винтовку, бросается по воде к убитому. Судорожно обнимает голову любимого, безутешно рыдает: «Синеглазенький!» А рядом плещется море…

Триумф в Каннах и отзвуки прошлого

Фильм «Сорок первый» вывел Россию на мировой кинематографический Олимп. А к исполнительнице главной женской роли Изольде Извицкой пришла громкая слава.