Изоляция

Повсюду лежали трупы. Так как в здание не было доступа, ни бродячие собаки, ни дождь и ветер не тронули тела несчастных медиков. Они так и остались лежать на полу, скорчившись, покрытые лоскутами истлевшей одежды, почерневшие, с полопавшейся кожей.

– Идем.

Миша взял Марину за руку и потащил к лестнице, перешагивая через умерших.

– Куда дальше? Мы тут год бродить будем, – проворчал разведчик, оглядывая длинный коридор. Распахнутые двери кабинетов и лабораторий зияли черными провалами. Кое-где сохранились таблички с фамилиями.

Девушка медленно пошла вглубь здания, заглядывая в распахнутые двери. Стены толстым слоем покрывала копоть. Здесь пылал пожар, унося в небытие многолетние разработки лекарств, способных спасти жизни последним уцелевшим жителям мегаполиса.

– Тут ничего нет. Даже если бы что-то было, все равно сгорело или поплавилось, – заметил Михаил, пробираясь между обугленными остовами мебели.

– Значит, надо идти выше, – ответила Марина, с каждым шагом все больше убеждаясь в безнадежности их поисков.

– Я одного не пойму, неужели тут нет никакого бункера? – Михаила потянуло на пространные размышления. Слова, глухие, гулкие из-за фильтров противогаза, но все же живые, помогали справиться с первобытным ужасом неизвестности.

– Если и был, то соединялся с метро. Тут никого не осталось. Если кто-то и есть под землей, то университетские, из МГУ. Может быть, они выйдут с нами на связь. Если остались живы, – тихо заметила девушка. – Идем выше. Может, там нам повезет больше.

На третьем этаже было не так страшно – все умерли внизу, у выхода из здания. Кроме того, верхний этаж меньше пострадал от пожара. Коридор был завален осколками кирпича и стекла, пол усыпали потемневшие от жара бумаги и папки.

– Разделимся, чтобы сэкономить время. Иди в правое крыло, я отправлюсь в левое. Через пять минут встретимся тут, – велела Марина. Миша пожал плечами и без возражений отправился в сумрак коридора, заглядывая в двери кабинетов.

Алексеева поторопилась вперед.

В левом крыле оказалась только одна металлическая дверь, в отличие от всех остальных, плотно закрытая. Табличка на стене гласила «Лаборатория экспериментальной геронтологии и фармацевтики. Посторонним вход воспрещен. Отв. Кругликова О. Е.». У стены лежала мумия женщины в истлевшем белом халате. В руках она сжимала пластиковую папку, на которой было написано черным маркером «Зав. лаб. геронтологии, профессор Кругликова». Как капитан корабля, ученая дама осталась на тонущем судне до конца и приняла смерть у дверей своей лаборатории, но не оставила ее.

– Покойтесь с миром, – прошептала Марина и вошла в небольшое помещение с надписью «Не входить». Разбитые банки, препараты, растекшиеся по полу и оставившие после себя разноцветные высохшие полосы и лужи. Где-то резиновые коврики, устилающие пол, были прожжены до дыр – видимо, из колб со стойки текла кислота.

«С какого перепугу Григорий Николаевич взял, что этот препарат вообще существует? Что он здесь? Это были разработки, лекарства от старости не придумали!» – мрачно думала Марина, рассматривая полки. Она начала обходить высокий стол и вдруг вскрикнула от ужаса: возле стула лежал труп, а в его руках…

«SkQ1», – гласила этикетка на небольшом свинцовом сейфе, который обнимал мужчина. Зеленый костюм химзащиты на нем был распахнут, противогаз валялся в стороне. Судя по всему, смерть наступила недавно, и умер неизвестный не при взрыве, а от радиации. Его лицо и шею покрывали язвы, голова была лишена волос. Тело раздулось, и только фильтры противогаза спасали Марину от трупного запаха, который наверняка стоял в этой маленькой лаборатории. Зачем мужчина сюда явился, почему его не спас защитный костюм – оставалось тайной. На прорезиненной куртке химзащиты стоял поблекший синий штамп «Убежище 32/1 НИИ эксп. фарм.».

«Значит, убежище все-таки было. Но выживших уже нет. Они не спаслись от радиации. Наверное, он испытывал нечеловеческие мучения, раз сбросил противогаз и «химзу». За этим препаратом приходили сами ученые. А значит, он реально может помочь. Ну что же, на этот раз удача на нашей стороне», – думала Марина, разглядывая металлический ящик.

Осененная внезапной догадкой, Марина вернулась к выходу и вытащила из высохших рук заведующей лабораторией геронтологии папку с документами.

Алексеева присела на корточки возле шкафа и начала перебирать пожелтевшие листы. Бумага рвалась и сыпалась от каждого прикосновения неуклюжих пальцев в защитных перчатках. Листы были исписаны неразборчивым врачебным почерком, некоторые заполнены на компьютере.