Изоляция

— Да не о том я. У вас там, в «д…», — чуть не сорвалось вновь. — В основном — кто? «Вованы», пехтура, сверчки из нацгвардии, рядовой состав? Это если не считать наемный сброд. А тебя же Короб, говоришь, готовил? Так к чему готовил, Серега? Из блиндажа гранатами кидаться? Или, может, с плена уходить и комбата, если что, вытащить? Знаешь, что эти уроды с пленными делают? Слыхивал, чтоб отпускали кого-нибудь? Ваши на фонарях вешают, а эти — гирлянды из черепов вдоль казематных стен растягивают. Думаешь, тебя отпустят? Даже если кто из ваших, с «конфетки», замечется, Каталов им сразу выложит, за что вас взял. Я-то такое дело, меня даже, как видишь, на допрос не берут, а вот с вами что будет… Подумай, Серега, подумай. Отпускать нас не будут. Надо пробовать свалить.

— Знать бы хоть цену всей этой мутки, — с оттенком сожаления в голосе сказал лейтенант. — Может, прояснишь что? — поднял он глаза на девушку.

Я также посмотрел на Ольгу. Задержал на ней взгляд дольше, чем это было необходимо, чтоб понять, что она не ответит. Проигнорировала, всем своим видом показала, как достали ее подобного рода вопросы.

— Не скажет, — констатировал, махнув рукой, Сергей. — Уж если нам Короб не рассказал, значит, что-то действительно охренеть какое секретное.

— Намекни хоть, оно того стоит? — не переставая пялиться на нее, спросил я.

— Для него — да, — всматриваясь в определенную точку перед собой, ответила она. — Для тебя — не знаю. Но ты ведь не ради того же, что и они, согласился, ага? — Поймала меня хитрым и одновременно каким-то демонически-обольщающим взглядом. — Так что, если я правильно все поняла, то для тебя тоже. Имеет смысл.

— Что ж ты такого умеешь-то, а? — Лейтенант поднялся на ноги, подошел к Ольге. — Может, ты ведьма какая-то? Порчу на все это шобло навести можешь? Или гипнозом владеешь? Прикажешь им со стен прыгнуть? Чего ради с тобой возиться, как с цацкой? Это же из-за тебя нас сюда заперли! — Опа. А это уже звучало не совсем дружелюбно. Похоже, лейтенант нашел-таки виновного. — Если б психи свои не показывала, в лапы бы к этим гориллам не попала!

— Что…

— А Короб тоже: выполняй. Какого хера выполнять? Валить их надо было. Убили б — хрен с ним. Так нет же — куда ж тут стрелять? Куколку нашу могло задеть!

— Что?! — Ольга отпрянула от стены, руки как-то по-пацанячьи назад отвела. — Из-за меня?! Тогда какого хера вы там свое гребаное шоу устроили? Ты же первый орал так, что тебя на Вишенке было слышно. Я потому и ушла, что на твой ор мог набежать кто угодно! Разведчик, ля! Тебе в песочнице в разведку ходить!

— Что ты сказала? — Старлей положил руку ей на плечо, сгреб ткань в кулак.

— Серега. — Я попытался втесаться между ними и был готов блокировать его на тот случай, если он вздумает ее стукнуть (а это ведь в наше время запросто, я же сам был на пределе совсем недавно). — Хорош. Успокойся.

— А у тебя что, со слухом проблемы, коммандос? — продолжала язвить Ольга. — Понятно тогда, почему ты так орал. Не зря петушком назвали.

«Ударит, — мелькнуло в голове. — Теперь точно ударит».

— Серег…

Хук полетел справа. Свободная его рука мелькнула у меня над головой. Оттолкнул я старлея как раз в тот момент, когда его кулак должен был достичь цели. Он встал посреди камеры: натужно сопит, ноздри раздуты, глаза вытаращены, голова вперед наклонена, руки дугами — словно букву «Ф» изображал. Бывалым объяснять не надо, что это не просто стойка, это как удар в гонг, означающий начало боя. Остановить человека в таком состоянии может разве что разверзнувшаяся под ногами земля.

— Успокойся, — я протянул к нему пятерню, хоть особо на позитивный исход не рассчитывал. — Не надо все усложнять. Слышишь?

Он сделал шаг и оказался со мной лицом к лицу, между лбами не всякая муха пролетела бы. Наклонил голову, так чтоб видеть Олю.

— Еще один звук, сука, — он направил в девушку за моей спиной указательный палец, — обоих тут загашу. Понятно? — выровнял голову, заглянул мне в глаза. — А ты еще раз попробуй такое повторить, защитничек, ля! Будь ее воля, она бы пришила тебя еще там, сразу. Адвокат тут нашелся.

Видать, наверху наши ангелы-хранители дрались, что нас тут миновало. Я не то чтобы особо стреманулся, но, положа руку на сердце, все ж не хотелось, имея залатанный бок, затевать драку со спецназовцем. Равно как и обретать в этом каменном аквариуме еще одного врага. Пусть остынет немного, поуспокоится, поговорим тогда.

Убедившись, что Трофимов отошел на безопасное расстояние и принял окончательное решение не причинять нам телесных повреждений, я повернулся к Ольге. Порази меня двести двадцать, если выглядела она хоть чуть обеспокоенно или хоть мелькнуло в глазах сожаление о содеянном. Ее будто бы насмешило то, что только что произошло. Как если бы ее от внешнего мира ограждало пуленепробиваемое стекло. И попытка Трофимова ее ударить закончилась бы поломанной кистью разведчика. Иначе я совсем ее не понимал. Может, она не совсем дружит с головой?

— Зачем ты так? — спрашиваю так же, шепотом.