Изоморф-4. Магистр

Я мельком глянул через плечо, однако на этот раз там никто не появился. А по тому, как порозовело лицо старого мастера, я сделал вывод, что Шэд ушел. Или же отступил достаточно далеко, чтобы на учителя его присутствие не оказывало существенного влияния.

— Некко в подвале, — на всякий случай сообщил я вслух. Шэд, если и услышал, не отозвался. А вот в глазах старого мастера, когда я снова повернулся, появился вопрос.

— Сделка? — вежливо уточнил он характер наших отношений с собирателем. А когда я кивнул, тут же вернулся к прежней теме. — Хорошо. Так что ты хотел мне показать?

Я молча достал из-под туники цепочку с монетой.

Мастер при виде нее удивленно вскинул брови. Подумал. А затем порылся за пазухой и достал точно такую же. Только с другим клеймом, которого я раньше не видел.

— Ого, — рискнул подать голос Макс. — Это что, личная метка мастера Лоррегоя?

Эм. Кого? Ах да… вроде так звали мага, который увлекался не только иллюзиями, но и созданием магоуправляющих комплексов, а потом взял, да и вживил в один из таких комплексов человеческую душу.

Точно! Макс же говорил, что его первый хозяин был родом с востока!

— Кто это? — напряженно уточнил у меня мастер Ю. — Ты что, привел с собой мертвую душу?

— Макс живой, — заступился я за старого друга. — Его существование — итог многолетних исследований человека, чью монету вы держите сейчас в руке. Мастер Лоррегой был ведь ее хранителем, верно?

— Вообще-то у него было другое имя, но в Архаде посчитали его слишком сложным и переиначили на южный лад, поэтому да. Это метка Лоррегоя. А твой друг, получается…

— Я был его слугой, другом и помощником на протяжении нескольких десятилетий, — с достоинством отозвался Макс. — Я был последним, кто видел его перед арестом. Только благодаря ему моя душа по-прежнему жива. И вот уже сто лет подряд за ней приходит мастер Шэдоу, хотя пока я не готов отправиться с ним на вечный покой.

— Значит, он все-таки успел закончить работу по объединению живого и неживого…

Мастер Ю осекся, но вскоре расслабился и покачал головой.

— Какими только причудливыми способами не сводит людей судьба. Долгое время я думал, что эти знания безвозвратно утеряны, однако вы заставили меня в этом усомниться. Вторая подряд живая душа! Это позволяет предположить, что кто-то из учеников Лоррегоя все-таки выжил. Более того, сумел сохранить и доработать его теорию, благодаря чему на свет появился этот… кхм… ваша Пакость. Я, к сожалению, не знаю, кого именно мастер Лоррегой обучал в последние годы. Но он был дружен с моим дедом, поэтому, когда в Архаде поднялась смута, он передал свой источник ему и посоветовал как можно скорее вернуться в Сиул. Моя семья хранила эту реликвию много лет. И я долгое время полагал, что других уже не осталось. Это ведь метка Аввима?

— Да, — не стал отпираться я.

— Значит, тебе повезло заполучить самый первый, изначальный источник. Береги его, ученик, — пристально посмотрел на меня старик. — Это очень сильный артефакт, и он ни при каких условиях не должен попасть в руки Ковена.

— Я прекрасно это понимаю. Но пока не представляю, как его можно защитить.

— Я покажу. Однако для начала ты должен научиться правильно обращаться с барьером. А для этого понадобится время, терпение и осторожность. Смотри.

Мастер Ю поднял правую руку и сделал странное волнообразное движение кистью, растопырив пальцы так, как если бы собрался играть на арфе. Одновременно с этим воздух перед ним замерцал, заволновался, поплыл. А потом… я глазам своим не поверил… буквально рассыпался на множество тончайших нитей, по которым ладонь старика прошлась, как по нежнейшей ткани, то ли гладя, то ли благодаря.

Что это было, я так и не понял, кроме того, что мне сейчас показали самый обычный барьер. Но как мастер это сделал? И главное, чем он воздействовал на завесу между мирами, чтобы она сама распалась на отдельные нити?

— Барьер — это не стена, — пояснил учитель, когда я уставился на него во все глаза. — Не камень. Не дерево. И даже не бумага. Он податлив ровно настолько, насколько мы сами этого желаем. Он пропускает нас, когда мы об этом просим. Смыкается, как только мы перейдем из одного мира в другой. Как видишь, он достаточно гибок, чтобы менять форму. Точно так же, как ее умеем менять и мы.

— Хотите сказать, он в некотором роде тоже… эм… изоморф?

— Нет. Но он почти так же изменчив. И еще он очень отзывчив. Поэтому его не нужно рвать на части, чтобы получить желаемое. Попробуй повторить.

Я озадаченно поскреб затылок, но делать нечего — попробовал. Правда, такого плавного и красивого движения, как учителя, у меня не получилось. Да и барьер ни хрена не захотел передо мной прогнуться и вот так сразу, по щелчку, распасться на отдельные нити.

— Медленнее, — посоветовал учитель, глядя, как я загребаю пальцами воздух. — Тебе не нужно ничего ломать или рушить. Представь, что перед тобой не ширма, за которой скрываются несметные сокровища, а обычный занавес. Причем не цельный, а состоящий из миллионов драгоценных нитей, сквозь которые ты можешь просунуть руку и поймать любую из них в ладонь.

Черт.