Изоморф-4. Магистр

Мне, сидящему в одиночестве под свето- и звуконепроницаемым куполом, было в чем-то легче — меня никто специально не отвлекал. Пакость весь день гуляла под бдительным присмотром улишшей. Ло безвылазно сидела у себя в комнате. Учитель чаще всего работал в доме или в подвале. И даже Макса я со временем передал ему, чтобы эти двое не вздумали меня тормошить.

— Ты слишком много думаешь, — сказал как-то учитель, когда увидел более чем скромные результаты моих усилий.

И он оказался прав: я действительно думал слишком о многом. О себе и всем том, что осталось в старом мире. Об Ули и Изе. О Пакости и Первом. О Шэде. О Ло, Максе и сиульских кланах. А еще я думал о завещании магистра Ноя. И периодически возвращался мыслями к «ночникам», которые в это самое время, возможно, готовили спецоперацию…

И вот теперь я должен был перестать уделять всему этому внимание. Просто отключить его. Нажать на кнопку «офф». Сперва на несколько тин. Затем уже на уны. На рин. А в перспективе — на любой промежуток времени, который я посчитаю необходимым.

Однако мне потребовалась целая неделя, чтобы научиться концентрироваться исключительно на себе, не позволяя ничему постороннему влиять на мои мысли. И еще неделя — чтобы перенести новое умение на барьер.

Следующей ступенькой стала визуализация барьера именно в той форме, в которой я хотел с ним работать.

Затем возникла проблема, как удержать концентрацию, когда пришло время перейти от мысленного усилия к физическому. Как сохранить внимание и, следовательно, барьер в тот самый момент, когда я все-таки решил к нему прикоснуться.

Тот самый, первый, успех мне потом долго не удавалось повторить. То, что я сумел тогда сделать, было совершено на каком-то наитии. Проще говоря, случайно. Тогда как для осознанного повторения требовалось приложить усилие.

— Ты воспринимаешь барьер как нечто чужеродное, — сказал мне тогда учитель. — Ты не осознал, что нет принципиальных различий между тем, что ты представляешь, и тем, что видишь в реальности. Мир един. То, что есть здесь и на изнанке, суть одно и то же, но ты в это до сих пор не веришь. Поэтому тебе приходится делать дополнительное усилие. Ты — неотъемлемая часть мира, ученик. Энергия, о которой я тебе говорил, есть и внутри, и снаружи. Когда ты используешь внутреннюю ее часть, то это непременно отражается на внешней и наоборот. Поэтому нет никакой разницы, что и как ты делаешь: внутренние изменения всегда влекут за собой внешние. И наоборот. Именно на этом строится магия.

Я далеко не сразу сообразил, о чем именно толкует мастер Чжи. Но однажды, сидя поздним вечером на крыльце и рассеянно наблюдая, как по разлившейся перед домом луже ударяют мелкие капельки дождя, я все-таки додумался, как это работает.

Моя мысль — как та самая капля, что оставляет после себя круги на воде. Когда капля всего одна, то круги от нее расходятся ровно, с одинаковой скоростью и доходят до самого края лужи, создавая изменения по всей поверхности. Где-то чуть раньше, где-то чуть позже, но одна-единственная мысль, идея или эмоция так или иначе воздействует на все, что ее окружает. Причем воздействует полноценно, от края до края. И чем более она обдуманна, чем больше я на ней сосредоточен, тем тяжелее капля и тем заметнее от нее эффект. Когда же таких капель много, и они хаотично тревожат поверхность лужи, то эффект от каждой неизменно смазывается. Круги от одной капли перекрываются волнением от остальных, поэтому многие волны просто-напросто гасятся и не доходят до края.

Это элементарное открытие так меня взбудоражило, что понадобилось некоторое время, чтобы вернуть утраченное спокойствие и снова очистить разум от ненужных эмоций. После этого я попытался воплотить внезапно пришедшую на ум идею и не только визуализировал барьер в форме нитей, но и дал ему задание вложить одну из них мне в руку.

Да, вот так просто. Сидя, пардон, на жопе. Не шевельнув ни единым пальцем, я в подробностях представил, что именно хотел получить, и своими глазами увидел, как материализуется упрямо отказывавшаяся подчиняться граница между мирами. После чего послушно распадается на множество одинаковых нитей, а затем одну из них безропотно вкладывает в мою ладонь, ожидая только команды, чтобы или снова ее спрятать, или же свить в любую причудливую фигуру, какую я захочу.

— Хорошая работа, ученик, — расщедрился на скупую похвалу мастер Чжи, когда я продемонстрировал ему результат недавних размышлений. — Теперь можно двигаться дальше.

Еще через несколько дней, когда я довел новое умение до автоматизма, мы перешли к иллюзиям.

Я поначалу удивился (не рановато ли вот так сразу?), но учитель сказал, что, несмотря ни на что, работать с ними гораздо проще, чем, скажем, создавать личные метки. И принцип, на котором они строятся, очень схож с тем, что я недавно освоил.