Изотопы для Алтунина

Вот этого ей не следовало бы говорить! Алтунин почувствовал, как от смущения наливаются чугунной тяжестью уши.

— Сомнения? Любопытно. — Шугаев, казалось, был озадачен. — Ну, выкладывайте, с чем пришли.

Сергей окончательно смешался: получалось, будто явился сюда порочить Скатерщикова и его проект.

— Я пришел не критику наводить, Всеволод Ефремович, — поспешил объяснить Алтунин. — Мне посмотреть захотелось, что тут у вас делается.

— И как находишь?

— Впечатляет. Все поставлено на широкую ногу. Желаю удачи. Я ведь теперь тоже начинаю верить в автоматизацию свободной ковки. Бог дает прозрение слепцу, а черт — кузнецу.

— А сомнения в чем?

Алтунин легонько пожал плечами.

— Не сомнения, а общие соображения, если хотите.

— Это тоже интересно.

— Не верю я в контактный способ.

— И только-то? — Шугаев рассмеялся. — Мы, Сергей Павлович, на математические расчеты опираемся. Можно согнуть железный прут любой толщины, а железная логика формул и расчетов несгибаема.

— Он говорил об осложнениях, которых не сможет учесть электросигнализатор, — вмешалась в разговор Кира. — Ну там, охлаждение поковки, появление в ней трещин...

Шугаев согласно закивал головой:

— Все понял. Вот практика и покажет, появятся ли эти дополнительные осложнения. А может, они и не появятся? А? — Он глядел на Алтунина, сощурившись. — Что же теперь делать? Не проводить испытания? На каком основании? Твои сомнения? А ты уверен, что у нас не было подобных сомнений? Молот я в свое время тоже обслуживал и знаю его уязвимые узлы. Появятся эти самые дополнительные осложнения, тогда и поищем, как их устранять с помощью той же самой автоматики. Ну, а чтобы окончательно успокоить тебя, могу сообщить: в Московском станкоинструментальном институте ведутся точно такие же исследования.

— Вот видишь, Сергей, — обрадовалась Кира, — мы не так уж плохо защищены от твоих сомнений. Капитулируешь?

— Нельзя же так сразу, — попробовал отшутиться Алтунин. — Мгновенная капитуляция не в моем характере. Ты повозись со мной, перевоспитай...

— Вступай в исследовательскую группу — сам перевоспитаешься. А то спохватишься, да поздно будет, — продолжала Кира.

Алтунин и Шугаев переглянулись. Сергей едва приметно улыбнулся.

— Заниматься автоматизацией ковки никогда не поздно, — сказал он уклончиво. — На такое дело и трех жизней мало... Мне поразмыслить надо, теоретически подковаться...

Она поняла: в исследовательскую группу Алтунин не войдет.

Все это были дела. Дела всегда как бы составляют стержень жизни, и всякий раз они выдвигаются на первый план, маскируя и нашу радость, и наши невзгоды, и личные отношения людей.

Кира и Алтунин снова были вместе. Он не знал, по какой причине свершилось это чудо, да и не стремился узнать. Быть вместе — это и есть счастье. А что там у Киры произошло с Карзановым, его не касается. Во всяком случае, с некоторых пор Кира и Карзанов перестали появляться вдвоем в Доме культуры, в городском театре. Все это случилось как-то сразу. Ходили-ходили молодые люди под ручку — и вдруг разбежались в разные стороны.

В огромном заводском коллективе многое случается. Здесь привыкли и к повышениям в должностях, и к понижениям, и к личным неурядицам. Люди женятся, люди разводятся. Такой коллектив трудно чем-нибудь удивить. Лишь в особо трудных случаях официальным арбитром выступает общественность.

А неофициально она всегда начеку. Все замечает, на все реагирует. Вот и теперь пошли слухи, будто бракосочетание инженера Карзанова с Кирой Самариной не состоится. Почему? Да мало ли, по каким причинам может расстроиться свадьба! На то и дается молодым людям месячный срок до регистрации брака, чтобы еще раз хорошенько обдумали свое решение. Андрей Дмитриевич как-то сразу сник, потерял интерес к проблемам автоматизации свободной ковки, не нахваливал больше Скатерщикова. Его редко видели теперь в экспериментальном цехе: избегал, по-видимому, встреч с Кирой.

— Радуйся, неотразимый, она вернулась к тебе! — поддела Алтунина Нюся Бобкова.

Сергей отмахнулся.

— Глупая ты, Анна... Я сам по себе, она сама по себе.

— Знамо дело, глупая... Только жаль мне тебя.

— А почему жаль?

— Да так. Сам потом поймешь. Разборчивая она очень, вот что. Поиграет с тобой в разные там чувства, а после скажет, что разочаровалась.

— Тебе бы, Анна, прогнозисткой в бюро погоды работать.

— Ладно!..

Как все просто для Нюси Бобковой: «Вернулась к тебе!..» А Кира от него и не уходила, потому что никогда ему не принадлежала. Другое дело Карзанов. Вот от него она, пожалуй, действительно ушла. А пришла ли к Алтунину?.. Нет, не пришла. Да и придет ли?..

И снова перед ним была непостижимость человеческих отношений. Он любил Киру, радовался, что они снова встречаются, хотя теперь уже не бегают по рощице, как в былые деньки. Оба посерьезнели, что ли? Однако и до сих пор у них оставалось недосказанным что-то самое главное.