Израиль без обрезания. Роман-путеводитель

– Когда будет на душе нехорошо, грустно или плохо, доставай из нее по одной свечке и жги дома. Может, меня вспомнишь…

Я была очень тронута. Мы вышли из храма дожидаться наших спутников на улице, пока те пытались воссоединиться с заблудшей Тамарой Ивановной.

– Видишь это? – привлек мое внимание Шмуль к глубокой темной трещине на воротах храма. – Говорят, однажды священники решили брать плату за вход в храм на Пасху, когда благодатный огонь сходит. Тысячи людей не смогли войти и остались у ворот. И тогда благодатный огонь снизошел не внутри храма, а снаружи и опалил ворота. С тех пор вход в храм стал снова бесплатным, а напоминание вот – осталось.

– А что ты вообще думаешь о благодатном огне? Ты же здравый человек… Я слышала много разных мнений!

– В Израиле много чудес, не стоит сразу ничего отвергать, – задумчиво сказал Шмуль. – Я знаю только одно, что я из интереса несколько раз был тут на Пасху, видел, как люди ждут этого чуда. Предварительно помещение обыскивается полицейскими и мусульманами. Потом во всем храме гасят огни. На середине ложа Живоносного Гроба ставится лампада, наполненная маслом. С ней рядом кладутся тридцать три свечи – по числу лет земной жизни Христа. Внутри остаются православный патриарх и представитель Армянской церкви. Идет молитва. Вход в часовню запечатывается большим куском воска. Человеку очень часто нужны доказательства, чтобы верить. Благодатный огонь – весьма сильное доказательство. Он действительно приходит из ниоткуда и не жжет руки в первые минуты, на себе проверял. Говорят, год, когда он не придет, станет последним годом человеческого бытия.

– У нас мама пропала! – вылетела из храма и фурией накинулась на нас Рита. – Мы ее нигде найти не можем!

– Ну, подождем еще, – спокойно ответил Шмуль. – Вы можете идти перекусить в ливанское кафе напротив, а я тут еще подежурю. Там очень вкусный фалафель, рекомендую.

– Спасибо, Шмулик! Жрать ужасно хочется! – расцвела Рита и увлекла туда своих мужчин.

– А я пойду, пожалуй, пофотографирую… Скоро закат, тени становятся длинными. На стенах Старого города они должны смотреться изумительно!

– Я тебе сам хотел это предложить! – сказал Шмуль. – У нас еще были лавки и магазины по плану. Вряд ли тебе это интересно. Поброди по Еврейскому кварталу, дойди до могилы царя Давида… Только не лезь в Восточный Иерусалим, пожалуйста!

– Где встречаемся?

– Там же, у Львиных ворот. В восемь вечера. Не заплутаешь? В принципе тут все рядом… На холме Памяти Иерусалима расположился самый печальный музей Израиля – «Яд Вашем» – мемориал холокоста, можешь прогуляться туда, если хочешь. Тогда погибли шесть миллионов евреев. В музее есть уникальный детский комплекс. Не забыты и те, кто спасал евреев в те страшные годы, вдоль аллеи, ведущей к парку, в память о них посажены деревья. Но эта экскурсия – не для слабонервных! Я бы отправлял туда всех, кто высказывает сомнения в реальности холокоста!

– Нет, я думаю, не пойду туда сейчас, погуляю по окрестностям! Позвоню в случае чего. – Я записала мобильный номер Шмуля.

– Ты мне что, с московского номера звонить будешь? – испугался он. – Не звони! Это же для тебя так дорого будет. Купи местный, это гораздо дешевле!

Я рассмеялась, подхватила фотоаппарат и пошла бродить по Вечному городу.

* * *

Снимки в тот вечер получились действительно удивительные. Я снимала религиозно сосредоточенных молодых людей на фоне йешив, уже знакомых мне хабадников с портретами седовласого ребе, православных паломников, места раскопок, руины храмов крестоносцев, узкие улочки и шумные базарные уголки. Нигде в мире я не видела подобной эклектики!

В Еврейском квартале я прошла по улице Кардо и забрела к четырем древним синагогам, построенным сефардами в XVI веке. Как рассказывала табличка, именно здесь Иоханан бен Заккай, величайший знаток талмудического учения своего времени, в последний раз молился перед уходом из Святого города, осажденного римлянами. Здесь же на протяжении веков посвящался в сан главный раввин сефардов, носивший титул Ришон Лецион.

Мне очень захотелось наконец доподлинно выяснить, кто же такие сефарды. Даже спустя много лет моя идиотская история с Витей Пфердом не давала мне покоя. Около синагоги я приметила троих мужчин в кипах, беседующих по-русски.

– Извините за дурацкий вопрос, – спросила их я. – Вы не подскажете, кто такие сефарды? А то хожу, мучаюсь…

– Исторически сефарды это евреи, которые жили в Португалии и Испании, но были изгнаны оттуда в конце XV века, – объяснил мне один из них. – После этого они расселились в Африке, особенно в Марокко, а также двинулись в Европу. В Израиле сефардами часто называют евреев, которые имеют не ашкеназское, то есть не восточноевропейское, происхождение.

– Но какое-то превосходство у сефардов над всеми остальными евреями есть?

– Да что ты городишь, конечно, нет никакого! – расхохотались, переглянувшись, мои собеседники. – В Израиле лучше быть ашкенази. Именно ашкенази занимают большинство важных государственных постов, владеют крупным бизнесом. Сефардов тут даже шпыняют немножко. А что?