Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться

Первая инициатива, озвученная в марте 1980 года, исходила от советника министра обороны профессора Моше Маоза и командующего израильскими силами в секторе Газы Ицхака Сегева. Инициатива эта основывалась на стремлении максимально подключить Египет к переговорному процессу, усилив его влияние в секторе Газы в противовес влиянию ООП. Кроме того, предполагалось фактически отделить обсуждение будущего сектора Газы от обсуждения судьбы Западного берега, опять-таки с целью ослабить ООП. Однако исследовательский отдел военной разведки Израиля, чье мнение запросил министр обороны, не рекомендовал претворение этого предложения в жизнь как из-за опасения перед скоординированными действиями Египта и ООП, так и из-за твердого убеждения египтян, что сектор Газы и Западный берег должны представлять собой единое целое. Кроме того, как отмечает Ш. Газит, даже если бы это предложение легло на стол премьер-министру, М. Бегин никогда не поддержал бы его, однозначно восприняв как первый шаг на пути к отделению сектора Газы от Израиля [186].

Еще одна инициатива исходила от советника министра обороны Авраама Тамира [187]. По сути, она представляла собой предложение изменить формат и тактику ведения переговоров. Прежде всего, А. Тамир считал, что малопродуктивную команду переговорщиков из разных партий необходимо заменить всего тремя ключевыми министрами, с обязательным участием министров обороны и иностранных дел. Он также предлагал отложить решение всех принципиальных вопросов, по которым существуют разногласия, сосредоточившись на единственно достижимой, как казалось, на том этапе цели – создании местной Палестинской автономной администрации. Касаясь ключевых тем, А. Тамир предлагал компромиссные варианты:

– участие жителей Восточного Иерусалима в выборах администрации автономии без формального изменения статуса города (что, кстати, и имело место в январе 1996 года, когда ПНА таки была создана и прошли первые выборы в палестинский Законодательный совет);

– предоставление властям автономии права законодательной деятельности при сохранении за Израилем права вето (когда Законодательный совет ПНА почти два десятилетия спустя таки был создан, никакого права вето на его решения Израиль не получил);

– роспуск израильской военной администрации, но обеспечение интересов безопасности некими другими методами (израильская администрация на контролируемых территориях существует до сих пор).

Эти предложения А. Тамира исходили из того, что причина тупика в переговорах лежала в неверной тактике их ведения, а не в политико-идеологических взглядах М. Бегина, который едва ли согласился бы на какие-либо шаги, ведшие (пусть и в отдаленной временной перспективе) к образованию независимого палестинского государства. Вместе с тем на протяжении долгих лет М. Бегин не менее страстно отрицал возможность возвращения Синайского полуострова Египту, на что он в конечном счете пошел. Поэтому, несмотря на очевидные идеологические причины, препятствовавшие прогрессу на переговорах о создании палестинской автономии, значимость тактических факторов, относящихся к их ведению, не следует недооценивать.

В октябре 1979 года Моше Даян подал в отставку: «Ведущиеся сегодня переговоры никуда не ведут… я не согласен ни с манерой ведения переговоров, ни с нашей политикой на территориях…» В мае 1980 года в отставку подал министр обороны Эзер Вейцман, заявив на заседании кабинета: «Вместо того чтобы медленно, но двигаться к миру, мы топчемся на месте…» [188]Однако даже отставка двух ключевых министров не привела к изменению политики правительства.