Израиль, которого не было

Что-то тут не так. Кажется, Урбан II в своей проповеди имел в виду какой-то совсем другой, по-настоящему богатый и благочестивый, Иерусалим. Нельзя же отталкиваться от абсолютной лживости папского послания. Сказка, как говорится, ложь, да в ней намек…

В связи с этим нельзя не упомянуть еще об одном обстоятельстве, часто упускаемом из виду в силу своей кажущейся второстепенности, но тем не менее безошибочно указывающем на подлинные мотивы и объект папского послания. Его часто нарекают «непосредственной причиной» крестовых походов или «поводом» к выступлению крестоносцев. (Оказывается, почти 500 лет ждали этого «повода». Просто ангельское терпение). На самом деле вовсе не бедственное положение Иерусалима и вопли Петра Пустынника побудили папу к выступлению. Была более осязаемая причина.

Я имею в виду письмо Алексея I Комнина с просьбой о помощи в отвоевании Никеи. Ф. И. Успенский упоминает о письме, адресованном непосредственно графу Роберту Фландрскому, с которым у императора сложились дружеские отношения. Вот текст письма в передаче Успенского: «Святейшая империя христиан греческих сильно утесняется печенегами и турками; они грабят ее ежедневно и отнимают ее области. Убийства и поругания христиан неисчислимы и так страшны для слуха, что способны возмутить самый воздух… Почти вся земля от Иерусалима до Греции — не исключая и Фракии — подверглась их нашествию. Остается один Константинополь, но они угрожают в самом скором времени и его отнять у нас, если не подоспеет быстрая помощь верных христиан латинских. Пропонтида уже покрыта двумястами кораблями, которые принуждены были выстроить для своих угнетателей греки. Таким образом, Константинополь подвергнется опасности не только с суши, но и с моря. Я сам, облеченный саном императора, не вижу никакого исхода, не нахожу спасения; и принужден бегать перед лицом турок и печенегов. Итак, именем Бога умоляем вас, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки; мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь достанется лучше вам, чем туркам и печенегам. (Выделено мной. — Г.К.) Для вас да будет так же дорога та святыня, которая украшает город Константина, как она дорога для нас… Священные предметы не должны достаться во власть язычников, ибо это будет великая потеря для христиан и их осуждение. Если, сверх ожидания, вас не одушевляет мысль об этих христианских сокровищах, то я напомню вам о бесчисленных богатствах и драгоценностях, которые накоплены в столице нашей. Сокровища одних церквей в Константинополе могут быть достаточны для украшения всех церквей мира. Нечего говорить о той неисчислимой казне, которая скрывается в кладовых прежних императоров и знатных вельмож греческих. Итак, спешите со всем вашим народом, напрягите все усилия, чтобы такие сокровища не достались в руки турок и печенегов. Ибо, кроме того бесконечного числа, которое находится в пределах империи, ожидается ежедневно прибытие новой 60-тысячной толпы. Мы не можем положиться и на те войска, которые у нас остаются, так как и они могут быть соблазнены надеждой общего расхищения. Итак, действуйте, пока есть время, дабы христианское царство и, что еще важнее, Гроб Господень не были для вас потеряны, дабы вы могли получить не осуждение, но вечную награду на небеси».

Нетрудно заметить, что по своему стилю письмо — чистая пропагандистская агитка, состряпанная, так же как и речь папы на Клермонском соборе, гораздо позже описанных событий. Таким напыщенным слогом друзьям не пишут. В подлинности письма, от которого сохранилось только несколько латинских копий, но не оригинальный греческий текст, сомневался и сам Успенский, признавая, что оно может быть «пропагандистской фальшивкой, направленной на то, чтобы, соблазнив рыцарей сокровищами Константинополя, побудить их отправиться в поход на Восток».

Думаю, все было несколько иначе: фальшивку состряпали после 1204 года, дабы легитимизировать задним числом бесчинства и грабеж, учиненные крестоносцами в захваченном Константинополе. Эту мысль лучше всего иллюстрирует выделенный фрагмент письма.

Как бы то ни было, сама возможность обращения к латинянам за помощью не вызывает сомнений, хотя бы потому, что Комнин известен своей пролатинской ориентацией. Это, в частности, подтверждается тем, что незадолго до описываемых событий с него было снято папское отлучение, как с раскаявшегося схизматика.

Интересная зависимость: все нападения турок на византийские владения совершались при пролатинских императорах, каковым был и последний император, Константин Драгас, погибший при штурме Константинополя. Это лучшее подтверждение того, что отступлениями византийцев от отчей веры в сторону латинства они и были спровоцированы.

Впрочем, согласия патриархов на включение филиокве в Символ веры на Западе так и не дождались. Эта двойственная позиция Византии (ни нашим ни вашим) сыграла в конце концов с нею злую шутку. То, что не сделали крестоносцы, доделали в конце концов османы.