Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно

Глава VII. Мир во имя безопасности? Роль военно-стратегических соображений в палестино-израильском переговорном процессе

Важно понимать, что палестинцы и израильтяне шли на переговоры с совершенно разными устремлениями. Палестинцы претендуют на свое государство, суверенитет в как минимум отдельных районах Иерусалима, включая части Старого города, а также на право на возвращение. Израильтянам на это претендовать нужды нет, так как они уже имеют свое государство, столицей которого является объединенный Иерусалим, а Закон о возвращении (который распространяется исключительно на евреев и членов их семей) был принят кнессетом еще в 1950 году. При этом израильтяне не идут на переговоры из соображений «исправления исторической несправедливости» по отношению к палестинцам, потому что в целом в большинстве своем не считают себя ни в чем виновными перед ними. Израильтяне надеются, что переговоры позволят прекратить войны и террор, обеспечить их стране мир и безопасность.

Это кардинальное различие в изначальных установках, когда стороны садятся за стол переговоров, стремясь достичь каждая совершенно разных целей, было и остается одним из тех подводных камней, которые очень затрудняют поиск взаимоприемлемого мирного соглашения. В то время как ООП видит в переговорах путь к созданию независимого палестинского государства, Израиль идет на них прежде всего в интересах обеспечения безопасности [68] . Обеспечение «мира и безопасности», «безопасного мира» было нереализованным обязательством, которое брали на себя все израильские премьер-министры перед каждой электоральной кампанией. При этом именно в ходе процесса Осло израильские руководители впервые сделали акцент на стратегической важности достижения мира для обеспечения обороны страны [69] .

Эфраим Снэ, бывший министром здравоохранения в правительствах И. Рабина и Ш. Переса и заместителем министра обороны в правительствах Э. Барака и Э. Ольмерта, так выразил эту мысль: «Историческая важность договора Осло такова, что в его рамках израильтяне и палестинцы – И. Рабин и Ш. Перес с одной стороны, Я. Арафат с другой – решили перенести конфликт между сторонами с поля боя за стол переговоров. …В основе договоров Осло лежала не формула «территории в обмен на мир», но «суверенитет в обмен на безопасность». Читая текст норвежских соглашений, сразу понимаешь, что в нем говорится о простой сделке: палестинцы получат государство (приблизительно в границах, существовавших до Шестидневной войны 1967 года), и за это они сами будут эффективно бороться с террором. …Только благодаря своему обещанию бороться с организациями радикальной оппозиции Арафат получил наше согласие на создание полицейских подразделений в размере десятков тысяч вооруженных людей» [70] .

Задумаемся над сказанным. Учитывая, что акты антиизраильского террора осуществляли сами палестинцы, выходит, что, с точки зрения израильского правительства, успешное продвижение переговоров зависело от того, насколько эффективно силовые структуры ПНА борются с теми представителями своего народа, которые занимаются тем же самым, чем сами руководители этих структур занимались все предшествующие десятилетия, а именно – вооруженной борьбой против Израиля. Выходит, что Арафат получил согласие на создание силовых подразделений с целью ведения гражданской войны среди своего же народа! Можно ли было на самом деле надеяться на то, что Я. Арафат и его ближайшие приближенные не только в одночасье прекратят заниматься тем, чем они занимались большую часть жизни, но еще и будут применять силу против тех, кто «продолжает их дело», становясь, таким образом, гарантами обеспечения израильской безопасности от своих соплеменников и, в общем-то, единомышленников?!