Израненный (ЛП)

Иногда, как сейчас, например, я задаюсь вопросом, почему мы вообще дружим. Мы с ней такие разные. Думаю, изначально меня привлекло в ней её напускная храбрость и то, насколько откровенной она была. У Мэллори на самом деле не было никакого фильтра. Она не считала нужным сначала подумать, прежде чем озвучить свои мысли. И это до сих пор не изменилось. Помню, как впервые встретила её и подумала: «Как же здорово, что она такая, какой я никогда не была. Такая, какой я хочу быть». Общительная, умная, сексуальная, но прежде всего раскованная. Её маленькие приступы нарциссизма и безбашенность раньше никогда меня не беспокоили. Но теперь я поняла, что мне всё труднее и труднее игнорировать их. Вздыхая, я заправляю волосы за ухо и безропотно принимаю её такой, какая она есть. Это — Мэллори. Она всегда будет Мэллори. Грубой, эгоистичной и эгоцентричной, но где-то глубоко под всем этим, она всё ещё моя лучшая подруга. Она всё ещё та девочка, которая подружилась со мной в восьмом классе. Всё ещё та девочка, которая заставляет меня смеяться над глупейшими вещами. К тому же, кто я такая, чтобы судить о ней только потому, что я грешу по-другому? У меня есть свои собственные ужасные качества. Моё собственное уродство похоронено прямо под поверхностью. Единственное отличие в том, что Мэллори более откровенно выражается насчёт своего.

— Он не хочет меня в этом плане, — отвечаю я ей через мгновенье.

— Ну, кого это волнует? Я собираюсь найти тебе намного лучшую перспективу на этой вечеринке. Но для начала ты переоденешься.

— Что не так с моей одеждой?

Она закатывает глаза.

— Всего лишь всё. Ты одета, как чёртова женщина из монашеского ордена. Тебе восемнадцать. Ты симпатичная. Поэтому давай поблагодарим чёртового Иисуса прежде всего за то, что ты не принадлежишь какому-то развратнику по имени Джим Боб, живущему где-нибудь по соседству. А теперь пошевеливайся, — заканчивает Мэллори, хватая меня за руку и стягивая с кровати. Когда я оказываюсь на ногах, она тащит меня к шкафу. — Я точно знаю, что ты должна надеть.

Пятнадцать минут спустя, я выхожу из ванной Мэллори полностью одетая. Хотя, я уверена, что то, что на мне, вряд ли можно назвать одеждой. Это типичный наряд Мэллори. И если бы Рейчел увидела меня сейчас, она, несомненно, запретила бы мне когда-нибудь снова с ней видеться. Когда я скольжу в чёрные сапоги, Мэллори подталкивает меня к зеркалу, и я мельком замечаю своё отражение. Обычно я не люблю зеркала, но это…

— Я выгляжу …

— Ты выглядишь хорошо.

Она не ошибается. Странно видеть себя в такой одежде. Но я не могу сказать, что она плохая. Не могу сказать, что мне не нравится, как я выгляжу в ней. Подведя меня к шкафу, Мэллори набросала мне одежды, ожидая, что я примерю её. В том числе и короткую юбку, которую она примеряла немного раньше. И хотя она моя лучшая подруга, и предполагаю, что девушки переодеваются друг перед другом, я никогда не чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы сделать это перед кем-нибудь, даже перед ней. Тем не менее, она приняла ещё один из моих бесчисленных чудачеств, и пока я поспешила в ванную, она терпеливо ждала. Оказавшись за закрытой дверью, мне стало легче дышать, и я молча говорила «спасибо» за то, что она не увидит мои шрамы. Одеваясь, я переживала, что юбка не скроет их. Но чулки были достаточно длинными, чтобы скрыть мои зажившие раны.

Вот теперь мне нравится моё отражение. Я объективно оцениваю свою внешность. Я одета в тот же наряд, который, предполагала, наденет она. И пока она думала, что это недостаточно горячо, я считала иначе. Мне нравится, что чёрная короткая юбка доходит до середины бедра всего на несколько дюймов выше края чулок, которые я надела. Это неприлично… сексуально. Я моргаю в немом шоке. Слова «я» и «сексуальная» — словосочетание, которое я никогда и не думала, что использую для описания себя. Но здесь и сейчас, они как раз уместны. Юбка сочетается с кружевным белым топом с глубоким вырезом и короткими рукавами, который открывает полоску кожи на талии. Такую соблазнительную полоску кожи. Скромной Эйли больше нет.

— Хочешь, я сделаю макияж?

Я качаю головой, пока поворачиваюсь спиной к зеркалу.

— Нет.

Я должна провести для себя границу. Заправив несколько прядей волос за ухо, я опускаюсь на кровать Мэллори, ожидая её.

Когда она появляется чуть позже из шкафа, платье, которое на ней надето, граничит между сексуальным и развратным. Тёмно-красное обегающее мини с небольшим корсетом служит далеко не тонким намёком. Но тонкий намёк — не то, что ей нужно. Заканчиваясь всего на несколько дюймов выше середины бедра, платье прилегает к ней, словно вторая кожа, не оставляя абсолютно ничего для воображения. Оно настолько обтягивающее, что сжимает и поднимает её грудь почти к шее, достаточно открывая декольте.

Она пробегает руками по своим накрученным волосам, крутясь несколько раз перед зеркалом, чтобы полюбоваться на себя перед тем, как обратиться ко мне.

— Ну?

Действительно хорошо.

— Очень горячо.

Её глаза сияют.

— Я выгляжу горячо, да?

— Muy caliente².