Израненный (ЛП)

Адреналин бежит по моим венам, и я приподнимаю юбку вверх, удлиняя шаги. Лестница находится всего в нескольких футах от меня, но я бегу в свою комнату, зная, что если закрою и запру свою дверь на замок, у меня будет время, чтобы выбраться через окно. Это поспешный план, не продуманный должным образом, но я питаю надежды, что он всё же сработает. Я спешу закрыть дверь, но отлетаю назад, когда Тим толкает её плечом.

Я приземляюсь на задницу с вытянутыми вперёд ногами, успевая вытянуть руки назад, чтобы смягчить падение.

— Эйли…? — мои глаза на какую-то секунду находят Мэллори, которая стоит у Тима за плечом. — Милая, что ты здесь делаешь? Я думала, что должна тебя забрать из квартиры Мэддокса?

Температура моей крови опускается до арктической, а сердце с глухим стуком уходит в пятки. Мои глаза возвращаются к лицу Тима, искажённому тёмной, зловещей маской чистой ярости. Он тут же хлопает дверью за собой и запирает её на замок, оставляя Мэллори в коридоре, прежде чем направиться ко мне.

— Эй, — ноет она, колотя в дверь.

Поднявшись на ноги, я мчусь к своей ванной… но не успеваю. Вскрикиваю, когда Тим хватает меня за волосы, страх снова охватывает моё тело, когда он дёргает меня назад и швыряет на кровать. Я подпрыгиваю на матрасе, воздух покидает лёгкие, кожа головы горит. Я пытаюсь встать, выкарабкаться из кровати, но он прыгает и приземляется на меня, словно бешеная болотная рысь. Мэллори кричит за дверью, но он продолжает:

— Скажи мне, что ты не позволила этому куску дерьма прикоснуться к тебе! — слюна брызгает на моё лицо, когда он дёргает мою голову, отрывая её от кровати. — Ты всё ещё девственница! Скажи мне, что ты всё ещё мой маленький цветочек! — он грубо накручивает мои волосы на руку и тянет их так сильно, что кожа моей головы начинает гореть. — Скажи мне, что ты не отдала ему то, что принадлежит мне! СКАЖИ МНЕ! —ревёт Тим, и страх, неведомый мне ранее, душит каждую часть меня.

Он выглядит так устрашающе. Неуравновешенным, сумасшедшим, почти маниакальным, и я понимаю, что мне не избежать его когтей без необратимых повреждений. Заглядывая в пропасть его тёмных глаз, я сталкиваюсь лицом к лицу со своей смертью. Он не позволит мне жить. И меня это больше не заботит.

— Я отдала ему каждую частичку себя. Позволила ему облизывать и упиваться каждым дюймом моей киски, пока я кончала, и кончала, и кончала на его язык. А затем я развела ноги и попросила его взять мою девственность. Он трахал меня жёстко, медленно и так глубоко, что я не хотела, чтобы он останавливался. И ни разу, даже на грёбаную миллисекунду я не думала о тебе. Ты — ничто. Тебя не существует. Он стёр твои тошнотворные, омерзительные прикосновения с моей души и выгравировал там любовь. Ты больше не имеешь значения. То, что ты делал, больше не имеет значения. Я смотрю на тебя и вижу, что ты лишь жалкое подобие человека.

Словно таран на одну сторону моего лица обрушивается удар. Я не могу описать ошеломляющую боль, но она выбивает весь воздух из моих лёгких и ослепляет меня. Остаётся только инстинкт, и несмотря на то, что я борюсь и извиваюсь, стараясь вырваться, его сила намного превышает мою. Вес его ярости обрушивается на меня, словно телега, заполненная наковальнями, каждый его удар уничтожает меня во всех смыслах. Я не могу думать. Не могу плакать. Всё, что сейчас чувствую, это сокрушительные волны жестокой агонии.

А затем он причиняет мне боль другим путём. Тим задирает мою юбку, разрывает трусики, рывком широко разводит мои бёдра и раздирает меня на две части, вторгаясь в меня одним резким жёстким рывком. Он словно сумасшедший срывает с меня рубашку, разрывает лифчик, а затем нападает на мою грудь. Он сильно сосёт соски, сжимая её до боли, и выпивается зубами в мою плоть с такой жестокостью, что у меня проступает кровь.

Слёзы текут из опухших, закрытых глаз по моему избитому лицу, пока я кричу, разрывая голосовые связки. Он разлёгся на мне как умирающее животное. Его горячее дыхание опаляет моё мокрое лицо.

— Вот так, ты, чёртова шлюха, кричи для меня. Это я внутри тебя сейчас, сука. Я должен был сорвать эту чёртову вишенку годы назад. Но вместо этого мне пришлось довольствоваться Мэллори. У неё проснулся здоровый аппетит к этому. Ты знаешь, сколько лет ей было, когда она дала мне, малышка? Хм-м? — он проводит своим языком по моей шее. — Тринадцать. Как раз, когда ты с ней познакомилась.

Он тяжело дышит мне в ухо. Удары кулаками по двери эхом отбивается у меня в ушах, но вскоре стуки Мэллори стихают, и хрип Тима — единственный звук, который я слышу. Я отворачиваю голову, когда желчь подступает к горлу. С трудом сглатываю три раза, отправляя желчь обратно вниз. Безвольно откидываю голову назад, когда начинаю умирать внутри.