Изречения Египетских Отцов

Более того, я дивлюсь, что в тех местах, которых достигла дурная слава тех, кто борется друг с другом ради захвата титула за золото, добрая слава того, кто попирает властолюбие, распространилась в них быстро, — (это) не только Ракоте (т. е. Александрия) и Эфес, но и столица вплоть до дворов царей — подобно свету, разгоняющему тьму и рассеивающему бурю, как мы узнали во время нашего отъезда на великий синедрион святого вселенского собора[248]. Почтенный архиепископ свидетельствовал другим архиепископам и епископам, и всем собравшимся, говоря о том, что случилось, одобряя и хваля, вместо того, чтобы порицать, сообщая об этих (делах) и других: «Я послал за ним для этого (г. е. для посвящения в епископский сан), (а) он не пришел. Когда же я написал ему, чтобы он пришел с нами на собор, он отложил все дела (и очень) скоро встретил нас в этом городе, опередив других епископов и прибыв еще до того, как мы что‑либо решили».

Я говорю это, не восхваляя себя, но указывая вам, что надлежит нам презирать людскую славу, из‑за которой многие становятся врагами друг другу, домогаясь власти, гоняясь за тем, что существует лишь краткое время, (и) забывая о том, что будет пребывать вечно.

Я сказал еще следующее: многие богачи не только не согласятся, чтобы их слуги ели вместе с ними, но это как будто позор для них. Почему мы не чувствуем человеколюбие Бога Христа? Не только, став человеком ради нашего спасения, Он возлег со своими слугами апостолами, и грешниками, и мытарями, но и обещал им, что они будут есть и пить с Ним на Его трапезе в Его царстве[249].

Я сказал еще и следующее: разве человек, если его слуга слепнет или с ним случится иная скверная вещь, не запрещает ему являться к себе? Так почему же мы не стыдимся предстать пред Христом Иисусом, зная каждый отвратительность своего беззакония, всевозможные осквернения и насилия. И если бы кто‑либо мог исцелить глаз слуги своего, неужели бы он не исцелил его? Вообще‑то он не сможет исцелить свой, особенно если погубит принадлежащий другому. Но разве Бог не всемогущ? И почему мы не попросим Его, чтобы Он исцелил глаза нашего сердца и другие члены тела, которые мы сами погубили? Когда прокаженные и слепые просили: «Господи, если хочешь, можешь очистить нас» и «Мы хотим прозреть», что Милосердный ответил им? Сей сказал ему: «Хочу, очистись», и он очистился тотчас[250], другим же: «Прозрите», (и) они прозрели [251].

Доколе же будет, (что) мы не разодрали наши сердца пред Ним, взывая: «Господи, если хочешь, можешь очистить нас от насилий вся и спасти от беззаконий, и очистить от скверн, и открыть глаза нашего сердца»? Если мы воистину желаем очиститься, Он всегда готов очистить нас.

Я сказал еще и это, восхваляя его, ибо он стоял в церкви, пока народ весь не принял от просфоры святой, ибо большая толпа была там. Я сказал ему так: какая разница между правителем, стоящим перед Христом, поклоняясь Ему, и правителем, сидящим на судилище, а Бог Иисус Спаситель стоит перед ним, (и) он судит Его! Ибо три часа, которые Он был пригвожден к кресту, примирили всю церковь с Его Отцом и с Ним[252]. Посмотри, какое великое благословение на нас, и наших отцах, и наших детях, и на стаде всех Христовом. Обрати внимание, какое великое проклятие сошло на Ирода царя и других начальников, которые насмехались над Ним на кресте, и на тех, кто не поверил в Него, особенно же на нечестивых первосвященников и старейшин, а также на книжников, которые соблазнили всех людей и весь народ, чтобы они не верили в Него.

И еще я сказал ему: дан меч начальнику и воину не для того, чтобы он ранил им себя, но чтобы, напротив, помогал другим; под мечом я разумею власть, а те, кто нуждается в спасении, суть те, которые несчастны, и некому их, кроме властей, рассудить; а те, кто ранит себя, суть те, которые любят насилие и губят справедливость ради денег, потому что многие люди были благими, пока не достигли власти, но после того, как стали могущественными, сделались чрезвычайно плохими.

О ТРУДЕ

Этот фрагмент фигурирует в рукописях как самостоятельное произведение, хотя по его начету видно, что это продолжение какого‑то поучения. По–видимому, содержание этого отрывка представлялось настолько важным, что его выписывали отдельно, и эта выписка вошла в сохранившиеся сборники. Возможно, среди множества дошедших до нас рукописей с произведениями Шенуте будет найдено когда‑нибудь произведение, из которого взят этот отрывок.

Перевод сделан по тому же изданию Лейпольдта, что и предыдущие, с. 110—111.