Изумруд - камень смерти

Первые три пули пробили бочки с горючим, стоявшие в неглубокой квадратной яме. Предусмотрительные шахтостроители специально поместили их так в противопожарных целях, чтобы в случае утечки бензин или солярка не растекались по всей делянке, а оставались в яме. И действительно, из трех отверстий в трех бочках горючее потекло в яму и начало скапливаться на глинистом дне, плохо пропускавшем жидкость.

Четвертая пуля пробила плоский бак дизель-генератора, расположенный под двигателем. Агрегат вообще-то имел ещё один бак, но тот размещался с противоположной стороны, и Басмач его достать не мог. Но тонкая струйка солярки, быстро пропитывающая лесной подстил, вполне его удовлетворила.

Такая же кривая струйка мутно блеснула после пятого выстрела, продырявившего бак позади кабины бульдозера. Этому баку определенно не везло, он второй раз попал под обстрел. После ночного боя, когда обезумевший охранник изрешетил его, бак пришлось снимать и везти в город заваривать. И вот - опять двадцать пять. Поскольку бульдозер стоял на расчищенном от земли слюдитовом массиве, выливающаяся солярка стала растекаться по скалистому основанию во все стороны.

Шестая и седьмая пули пробили левые колеса черного джипа - переднее и заднее соответственно. По мере того, как из баллонов выходил воздух, джип все больше кренился на левую сторону. Уехать теперь он вряд ли был способен, но Басмач с удовольствием всадил в него восьмую пулю - в район бензобака. Еще две пули он послал в топливный бак работающего компрессора. Это ничуть не отразилось на работе агрегата, поскольку уровень бензина был пока что достаточен, а через маленькие отверстия весь оставшийся бензин вытек бы только минут через двадцать.

Солнце припекало, и запах быстро испаряющегося горючего пополз по делянке. Это раздражало присутствующих, но тревоги не вызывало. Над ямой с бочками колыхалось прозрачное марево огнеопасных паров, заметное даже с дерева, где сидел Басмач, сожалея, что у него нет патронов с зажигательными или трассирующими пулями. Уж он бы тогда устроил фейерверк, как говорится, за всю мазуту!

В это время шубинские пацаны двинулись в атаку. Со стороны въезда на дороге появились двое, волоча за комель срубленную елку, словно собрались праздновать Новый Год и даже заранее надели маскарадные маски. Один напялил маску обезьяны, а лицо другого скрывала личина медведя. Задача у них была самая простая - перегородить на всякий случай дорогу и отвлечь внимание.

Одновременно с ними, только с противоположной стороны делянки, пошел вперед Барсук в роскошной кепочке заграничного носильщика и с двуствольным обрезом в руках. Он подкрадывался к засевшему в буреломе Вовцу, чтобы прикончить на месте. Двужильный сообщил, что Вовец из завала не вылезал, а сидит внутри тихо. Предполагалось, что как только Барсук разделается с проклятым Вовцом, так начнется общее наступление. Барсука подстраховывал сам Шуба с пистолетом ТТ. Он держался в нескольких шагах позади, а ещё дальше сидел в густых елках Саша Двужильный с винтовкой и тоже ждал случая вогнать пулю в затылок диверсанту, недавно спустившему на него целое водохранилище. Двужильный тогда потерял свой любимый карабин с поддельным номером.

Барсук с предельной осторожностью вполз в лесной завал, вглядываясь меж перепутанных веток и бревен. Он втянулся в уютную берлогу, застеленную лапником, увидел пустую консервную банку и понял, что враг был тут недавно, но смылся. Он высунулся и крикнул, что никого здесь не нашел. В пьяную башку и прийти не могло, что таким воплем можно все дело провалить. На рабочей площадке, где грохотали отбойники, его, конечно, никто не услышал, а вот Вовец встрепенулся. И хоть не разобрал ни слова, но понял, что в завале кто-то лазает. Он взял в руки арбалет, наложил стрелу и прислушался, стараясь сквозь частые очереди отбойных молотков определить степень опасности. Тут только сообразил, что не позаботился о выходе из бурелома. Он приполз сюда под наваленными деревьями, но обратно этим путем быстро не выберешься, тем более, что нередко, расчищая путь вперед, он отправлял вытащенные сучья назад, за спину, заваливая себе обратную дорогу.

А у въезда на делянку тем временем разыгрывалось цирковое представление. Двое в масках, уложив елку поперек дороги, вышли вперед и принялись валять дурака. Один изображал медведя: отклячив зад, косолапил по дороге в полуприседе. Второй скакал как обезьяна, вертел головой, а руки его болтались, словно веревки, сами по себе. Он почесывался, вдруг замирал, как бы прислушиваясь, и снова принимался носиться вокруг своего напарника.

Из вагончика высыпали охранники с ружьями и оторопело уставились на двух дураков. Впрочем, это ещё вопрос - кто тут дурак? Из будки-скворечника в бинокль пялился часовой, покатываясь от смеху. А за его спиной выдвигались на боевую позицию бойцы Шубы с бутылками бензина, горлышки которых были заткнуты длинными тряпками.