Изумруд Люцифера

Но магистрали впереди не было видно. Все так же узкая полоса асфальта изгибалась, опоясывая гору, поворот следовал за поворотом, слева бежала коричневая полоса стесанного склона, а справа, за стальным ограждением, он почти отвесно уходил далеко вниз. И, как кошмар из страшного сна, возникла позади знакомая тень. Но в этот раз она не стала их обгонять. В зеркало заднего вида Рита увидела, как тень вдруг резко накатилась, звонкий звук удара, – и ее вдавило в спинку. «Альфа», словно норовистый жеребец, прыгнула вперед.

– Сволочи! У них спереди кенгурятник. Раздолбают нас за два-три раза. И деться некуда. На этой дороге быстро не развернешься. Знали, куда загнать!

Рита, сжавшись в комочек, примостилась в углу между спинкой заднего сиденья и дверью. Ей не было страшно. Ей просто не нравилось все, что происходило сейчас с ними. Она хотела, чтобы это поскорее кончилось. Как угодно… Но чтобы страшная тень, наплывавшая на них в зеркале заднего вида, исчезла. Насовсем. Навсегда. Начисто.

Ее снова ударом вдавило в спинку. Позади послышался звон и скрежет. «Альфа» прыгнула вперед.

– Твою мать! – выругался Кузьма.

Рита посмотрела влево. Темно-коричневый горный склон стремительно бежал вдоль пробитого пулей стекла, открывая вверху лишь узкую полоску неба. Полоска была неровной и темной. «Уже сумерки, – подумала Рита, – а скоро будет совсем темно». Она рассматривала темную полоску вверху и вдруг заметила, что та становится шире и шире, а вот и вовсе вытеснила темно-коричневый цвет.

Рита приподнялась. Отвесный склон слева исчез, сменившись пологим. На нем уже почти не встречались камни, а кое-где поверхность была ровной, будто ее причесали большой теркой. Она посмотрела вправо. И ничего не увидела – ни склона, ни реки: здесь все осталось прежним.

– Рита, милая, упрись, как только можешь, руками в мое сиденье и будь готова выпрыгнуть! У нас нет другого выхода. Держись!

Кузьма вдруг затянул страшно: «А-а-а-а…» и резко свернул влево. «Альфа» вылетела с асфальта на пологий склон и, описав по нему плавную дугу, вновь устремилась на шоссе. И там с силой ударила набежавшую темную тень прямо в бок.

Риту бросило вперед, и она больно ударилась лбом о подголовник. Эта боль привела ее в себя. Она с ужасом увидела, что машины сцепились, их тащит по краю дороги, и исковерканная «бээмвэ» сносит при этом стальное ограждение. Еще Рита успела заметить белое лицо водителя «бээмвэ» – это был тот, что бил и раздевал ее на конспиративной квартире… Вскоре темная тень стала уплывать вниз, и Рита почувствовала, как их «альфа» медленно разворачивается поперек дороги.

– Прыгай, Рита, прыгай! Машины сцепились!

Она лихорадочно нашарила на двери ручку, потянула ее и кулем вывалилась в открывшийся проем. Боль обожгла левое колено, но она, не обращая это внимания, вскочила на ноги.

Машин на шоссе не было. Рита подбежала к краю дороги. Два бесформенных, сцепившихся комка стремительно ползли вниз по крутому склону, потом медленно, как в страшном сне, перевернулись, и, расцепившись, кувыркаясь и подскакивая, полетели вниз. Издалека донеслось два глухих удара, и все стихло.

– Ты в порядке?!

Она стремительно обернулась. Кузьма, прихрамывая, шел к ней. Рита зарыдала и бросилась ему на шею.

– Ты!.. Я подумала… Кузьма!

– Не надо. Все хорошо, воробышек! Все закончилось. Все хорошо… – Он отстранил ее и быстро ощупал всю. – Все цело. Только ссадина на коленке, но это к свадьбе заживет. Все хорошо… Чаша цела? – Кузьма открыл Ритину сумку, сунул в нее руку и спустя минуту удовлетворенно кивнул. – Ну вот. Да не плачь! Если ты о машине, то плюнь! Купим тебе другую, еще лучшую.

– Я не о машине, – всхлипывала она, бережно целуя его мокрое от пота лицо, – я думала… Что это конец. Мы не выберемся.

– Не дождутся! – яростно сказал Кузьма. – Кончилось их время. Все! Теперь уже все! – он обнял ее и вдруг с силой поцеловал в губы. От неожиданности она едва не задохнулась. – Все хорошо, воробышек! Только нам теперь надо отсюда выбираться. Пошли!