Изумрудная книга

— Но я себе это лишь внушила… — пролепетала я и подумала о полете под потолок и об эффектном взгляде оттуда на все, происходящее внизу.

— Нет. — Гидеон покачал головой. — Ты ничего себе не внушила. Я не знаю, как можно себе такое внушить. И я, между прочим, тоже присутствовал при этом! — Какое-то время он не мог произнести ни слова, но потом взял себя в руки. — Когда мы прыгнули назад, прошло уже полминуты с тех пор, как ты перестала дышать, и когда мы оказались в подвале, у тебя не было пульса, я абсолютно уверен. А через минуту ты уселась, как будто ничего и не было.

— Это означает?.. — спросила Лесли, и сейчас у нее был взгляд овцы.

— Это означает, что Гвендолин бессмертна, — сказал Гидеон и улыбнулся мне дрожащими губами.

Я была так ошеломлена, что могла только таращиться на него. Ксемериус сел ровно и неуверенно чесал себе живот. Его рот открылся и тут же закрылся, вместо комментария из него вылилось только немного воды на мою подушку.

— Бессмертна? — Лесли широко раскрыла глаза. — Как… Как Горец?!

Гидеон кивнул.

— Только она не умрет, даже если ей отрубят голову. — Он снова встал на ноги и лицо его окаменело. — Гвендолин вообще не может умереть, если… если сама не покончит с собой. — И он продекламировал тихим голосом:

Звезда от печали, тоски и страданья
Сама свою гибель найдет.

Когда я открыла глаза, комнату заливал свет восходящего солнца, в воздухе кружились пылинки, и все было затоплено розоватым цветом. В противоположность всем предыдущим дням я тут же проснулась. Осторожно нащупала под ночнушкой рану и провела пальцами по образовавшейся корочке. Сначала я сопротивлялась, не желая верить заявлениям Гидеона, просто потому, что они были абсурдными, а моя жизнь и так грозила рухнуть от нахлынувших сложностей. Мои мозги отказывались верить в это. Но глубоко внутри я сразу поняла, что Гидеон прав: лорд Аластер убил меня. Я чувствовала боль и видела, как крохотные остатки моей жизни исчезли. Я сделала последний вдох — и я все-таки осталась живой.

Тема бессмертия занимала нас все оставшееся время. В первую очередь, Лесли и Ксемериус, придя в себя после первого шока, не могли остановиться.

— Так что, у тебя теперь никогда не будет морщин?

— А если на тебя упадет бетонная балка весом в восемь тонн? Ты тогда должна будешь жить плоской, как почтовая марка?

— А может, ты не бессмертная, может, у тебя просто семь жизней, как у кошки?

— А если тебе выколоть глаз, потом новый вырастет?

Им не мешало, что Гидеон не знал ответов на их вопросы. Они могли всю ночь продолжать в том же духе, если бы мама не пришла и не отправила Лесли и Гидеона по домам. Она была непреклонна.

— Не забывай, что ты вчера еще была больна, Гвендолин, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты хорошо выспалась.

«Хорошо выспалась» — как будто после такого дня можно было вообще думать о сне! И нам надо было еще так много обсудить!

Я спустилась вместе в Лесли и Гидеоном вниз, чтобы попрощаться с ними у двери. При этом Лесли, как настоящая подруга, сразу сообразила и тут же сообщив, что должна срочно позвонить, двинулась к автобусной остановке. (Я услышала, как она сказала: «Эй, Берти, я скоро буду дома».) Ксемериус, к сожалению, тактичным не был. Он повис вниз головой на балдахине над дверью и пел каркающим голосом: Гидеон и Гвендолин, спрятались под балдахин, балдахин свалился, Ксемериус не убился.

Наконец я неохотно оторвалась от Гидеона и вернулась в свою комнату, твердо решив посвятить ночь раздумьям, телефонным звонкам и разработке планов. Но едва я — ненадолго! — прилегла на кровать, я тут же крепко заснула. Похоже, что и остальные тоже спали — на дисплее моего мобильника не было ни одного пропущенного звонка.

Я увидела Ксемериуса, свернувшегося у меня в ногах. Он потянулся, зевнул, и я тут же упрекнула его:

— Мог бы меня и разбудить!

— Я что, твой будильник, о бессмертная госпожа?

— Я думала, что призракам… э-э-э… демонам не нужен сон.

— Может, и не нужен, — сказал Ксемериус. — Но после сытного ужина немного поспать очень полезно. — Он сморщил нос. — Точно так же, как тебе будет полезно немедленно принять душ.

Тут он был прав. Все остальные еще спали (была же суббота!), а значит, я могла оккупировать ванную на маленькую вечность, потратив при этом огромное количество шампуня, геля для душа, зубной пасты, лосьона и маминого крема от морщин.

— Дай-ка я угадаю: жизнь прекрасна и ты чувствуешь себя — ха-ха! — как заново рожденная, — комментировал Ксемериус сухо чуть позже, когда я сидела и любовалась собой в зеркале.

— Точно! Знаешь, я теперь смотрю на жизнь другими глазами…

Ксемериус фыркнул.