Изумрудная песнь

Понимая, что от него она ничего не примет, а также от Асгерд, которую к эльфийке после вчерашней их стычки было лучше не подпускать, Ульд поручил конюху следить за его рабыней. Разумеется, отсыпав тому пару золотых монет и пригрозив что лично выпустит орку кишки, если его собственность пострадает. Но, как выяснилось позже, и такой присмотр был ей не нужен.

Нерандиль упрямо отказывалась от еды и даже воду брала с неохотой, все дни напролет проводя лежа на полу своей клетки и бесцельно глядя вдаль.

Дни в дороге потекли один за другим. Бурвадеги снимались с ночной стоянки когда солнце поднималось над лесом и без остановок шли до самой темноты, вставая лагерем лишь на короткий сон, но при этом даже не выставляя шатров для гаркара и его карчакаров.

Эти ночи Ульд проводил у костра, рядом с простыми бурвадегами, всякий раз выбирая тот, который оказывался ближе к клетке в которой сидела эльфийка. Наблюдал исподволь, настойчиво ловил взгляд, да только тщетно. Казалось, что дерзкая и неуемная Нерандиль за прошедшие дни превратилась в тень самой себя.

Это ужасно тревожило Ульда, но ему оставалось только сжимать кулаки и наблюдать за ней, потому что он ничего не мог сделать чтобы помочь ей.

А мог ли вообще, даже будь у него все возможности, которых он был лишен в сложившейся ситуации?

Поскольку жреца, хоргюрга Верга, больше не было в живых, орку было не у кого испросить помощи с горюющей эльфийкой. Не отправься тот к праотцам, уж точно придумал бы чем таким ее напоить, чтобы хоть ненадолго позабыла о своей страшной судьбе и по крайней мере начала есть.

Однако был среди гаркаров и еще один знающий мудрец, у которого тоже на такой случай мог быть припрятан надежный рецепт. Вот только идти к нему Ульд совсем не хотел, еще не забыв перепалку у костра в день своего возвращения в лагерь.

Но ночи сменяли дни, а Нерандиль все слабела и вот уже почти перестала подниматься с пола своей тесной клетки.

Когда Ульд подошел к костру старого Гурха, старик по обыкновению курил свою длинную трубку. Завидев гаркара, тот лишь сдержанно кивнул ему и выпустил облачко дыма, но занятия этого не бросил. Как бы намекая тем самым, что хоть Ульд и выше него по рангу, а все же это он, Гурх, здесь старейший и уважаемый орк.

Мужчина опустился на землю возле старика и некоторое время собирался с мыслями, наблюдая вместе с ним за танцем огненных язычков и искр.

– Гляжу… чахнет. – Прохрипел Гурх, прежде чем Ульд раскрыл наконец рот.

И без лишних вопросов было ясно, что старик сразу понял цель его визита.

– До Изершада еще не меньше недели пути. Боюсь, не доедет.

Хмуро ответил Ульд, не поднимая взгляда. Было что-то унизительное в том, что он пришел просить помощи у своего подчиненного в сохранении жизни своей собственности, когда на деле стоило эту помощь просто потребовать. Вот только орк надеялся не привлечь к этому делу больше внимания, чем необходимо. По крайней мере в том, что Гурх не начнет почем зря трепать языком, он был уверен. Старик, хоть и был той еще занозой в заднице, но все же не дураком.

– Не доедет. Не надо было брать. Ты же не хоргюрг и приручать махве не умеешь. Еще и куриц из-за нее пришлось зажарить прежде времени. Тех, от которых ради нее клетку освободили. Бурвадегам ведь не к чему клетки для пленных, мы пленных не берем. Или забыл?

Ульд даже не поднимая глаз на старика, почувствовал как тот ехидно смотрит на него со своим извечным хитрым прищуром.

– Жалко если сдохнет. – буркнул мужчина, стараясь выглядеть как можно безразличнее. – Сестры давно просили именно такую. Чтоб не старая и не плешивая. Чтобы гостям показать не стыдно было.

– Ну, да… показать есть что. Особенно если знать на что смотреть.

– Это ты о чем?

– Как о чем? – хитро усмехнулся Гурх и с интересом разглядывая начавшего нервничать орка, пока нарочно держал паузу, прежде чем наконец ответить: –  О волосах ее белых, конечно. Красивый цвет. Мне в детстве отец кобылицу дарил такую, белой масти. Когда выезжал на ней за стену Изершада – все старшаки завидовали. Пару раз даже драться приходилось, чтобы при своем седле остаться.

Ульд напряженно выдохнул. Понять догадывается ли о чем-то Гурх или просто по своей извечной гадкой привычке веселится, почем зря трепя ему нервы, было сложно. И все же он пришел к старику по делу, потому срываться на вредного орка было нельзя.

– Так что? Поможешь с ней?

Гурх задумчиво посмаковал кончик своей костяной трубки и неторопливо кивнул.

– Помогу. Я тебе не хоргюрг в травках да камешках ведать, но одно надежное средство знаю. Да и повезло тебе, раз так.

– Повезло? Говори уже.

– А ты не слышал? Охотники вчера нашли следы возле лагеря. Приметные такие отпечатки лап во влажной земле. Неужто не слышал?

Как бы ему не слышать, если с тех пор как поутру об этом ему и собравшимся на совет карчакарам доложили два запыхавшихся и крайне возбужденных бурвадега, о том не переставая гудел весь лагерь.

– И как сарг может помочь? Предлагаешь изловить зверя и затравить им остроухую? Так не поможет, она и без того жить не хочет.