Изумрудная сеть

– Ну, так как? – присел он краешек стула.

– Что как? – не поняла Лиза.

– Стихи будешь слушать? Я, вообще-то, не поэт… Но других поэтов у нас тут мало. Только один, и тот модернист. А я – реалист.

– Ладно, давай, – смирилась Лиза, по опыту зная, что если человек решил ознакомить публику со своим творчеством, останавливать его бесполезно. – Только у меня просьба – давай недолго. Я устала с дороги.

– Хорошо, – кивнул Усик. – Долго и не получится, у меня стихи короткие.

Николай достал из кармана рубашки маленький блокнот, встрепал шевелюру и продекламировал:

Изумруд сияет дивным светом,

Глаза твои прекрасней лета!

На них осела пыль рудничная

Так образ твой мне видится привычнее!

– Это производственное, – объяснил он. – Посвящается всем работницам рудника. Выходило в нашей газете в номере к восьмому марта.

– Ой, – не сдержала изумление Лиза. – А рудничная пыль может осесть на глазах?

– Она на всем оседает. И на глазах тоже. А потом глаза – как накрашенные, – объяснил Усик. – Что, не понравилось?

– Ну, нет, почему же… Весьма своеобразно…

– Тогда слушай еще!

Шумит тайга, гуляет ветер в сопках,

Пылает уголь жарко в наших топках,

Мне так тепло зимой с тобой, любимая,

Прекрасна ты в накидке соболиной.

– А у вас тут соболи водятся? – живо поинтересовалась Лиза, представив себе шигазинских красоток, разгуливающих по поселку в роскошных меховых палантинах.

– Соболи – нет, – нахмурился Коля. – А соболиные накидки бывают. Я сам в кино видел.

– Впечатляюще, – мрачно вздохнула девушка.

Ещё некоторое время Усик развлекал её стихотворным живописанием природы, поселкового быта и технологических процессов, внедряемых на руднике. Причем в этих процессах непременное участие принимала некая лирическая героиня. Героиня была прекрасна и противоречива – то кареглаза, то зеленоока, то блондинка, то брюнетка, то вообще рыжая. Из этого Лиза сделала заключение о любвеобильности и ветрености поэта.

Заметив, что Лиза начала украдкой зевать и тереть глаза, Колька, наконец, сообразил, что за окном уже темень, и его коллеге попросту хочется спать. Прочтя напоследок замысловатый сонет, в котором ноги его прекрасной дамы сравнивались со стволами сосен и кедров, а руки почему-то с виноградной лозой, гость с неохотой откланялся. Вообще-то Лиза с удовольствием оставила бы его ночевать на коврике возле двери. Вот только поймет он её непременно неправильно.

Закрыв за Колей окно и прихватив полотенце, халат, мыло и шампунь, девушка вышла в коридор. Душ обнаружился рядом с общим туалетом. Горячей воды, как и предупреждала ее Марина, не оказалась. До последнего момента Лиза предполагала, что это розыгрыш – уж горячая вода в гостинице должна быть! Хоть и в одном-единственном душе!

Поэтому голову мыть она не стала. Облилась холодной водой, что оказалось неожиданно приятным, переоделась в халат – и вернулась в свой номер.

Хорошо бы было посмотреть снимки, которые она сделала на полянке. На ноутбуке можно было бы увеличить их, изучить детали. Впрочем, что отдавал Артемьев своим мучителям, разглядеть все равно не удастся. А идти к администратору за компьютером, потом возвращать его совсем не хотелось. Да и смотреть перед сном на такие ужасы – тоже.

Тишина стояла просто оглушающая – если в гостинице и были другие обитатели, то они никак себя не проявляли. Привыкшая к шуму ночного города, Лиза некоторое время ворочалась под одеялом. И только начала засыпать, как под её окном раздался протяжный жалобный стон. Казалось, кто-то в невыносимых муках расстается с жизнью.

Журналистку сковал ужас. Стон повторился, с тоскливым подвыванием и всхлипом. Подброшенная, словно пружиной, Лиза вскочила, попыталась в темноте нашарить что-нибудь тяжелое, но ничего не нашла и на цыпочках бросилась к окну. И увидела в свете луны трех котов.

Перестав трястись от страха, она опустилась на подоконник и некоторое время, не в силах вернуться в кровать, наблюдала драматическую сцену. Один из котов явно был кошкой. А два остальных добивались её расположения в конкурентной борьбе. Вздыбив шерсть и выгнув спины, они с утробным воем и шипением демонстрировали собственную крутизну, изредка обмениваясь оплеухами. Продолжалось это довольно долго и кончилось ничем: кошка, которой надоело наблюдать за начисто забывшими о ней претендентами, попросту задрала хвост и убежала. Надо полагать, к интеллигентному и галантному котику, чуждому брутальных драк и ора.

После этого Лиза распахнула окно и шикнула на неудачливых ловеласов, жалея, что запустить в них нечем. Те исчезли в кустах, а она наконец-то добрела до постели и почти мгновенно уснула.

Утро началось с вякания и зудения поставленного на полседьмого будильника мобильного телефона. Лиза захлопала ладонью по тумбочке, не в силах открыть глаза – в Москве была всего половина четвертого. Будильник замолк.

«Надо!» – приказала себе Лиза. Организм протестовал и просыпаться не желал. И только страшным усилием воли удалось не дать ему снова уснуть и отправить умываться.