Изумрудное лето

Наконец, они подхватили Дриаду, окончательно отделив от постамента и, наклонив её, намеревались аккуратно опустить в фонтан. Однако, Эльза не справилась: лесная нимфа выскользнула у неё из рук и упала вниз головой.

Раздался всплеск воды, и треск камня… Голова Дриада отвалилась…

– Всё, Дриада безвозвратно загублена, – тяжело дыша, констатировал Василий.

Эльза виновато взглянула на своего жениха, но быстро обрела прежнюю уверенность.

– Да чёрт с ней, никто не узнает… Все спят мертвецким сном.

И она была абсолютно права: усадьба после столь бурных событий безмолвствовала.

Она метнулась к постаменту и извлекла из открывшейся небольшой полости шкатулку.

– Вот оно… наследство… – полепетала она и трясущимися от волнения руками открыла шкатулку. Её взору предстал свиток бумаги, перевязанный чёрной тесьмой. – Держи! – Эльза передала шкатулку Василию, а сама распечатала свиток.

Быстро развернув его и пробежав по нему глазами, девушка не поняла ни слова.

– Похоже на итальянский… Увы, но в гимназии я не отличалась прилежанием к языкам, – призналась она.

– Я переведу… – Василий внимательно прочитал свиток. – Вынужден разочаровать тебя, Эльза. Но…

Девушка напряглась, словно натянутая струна.

– Что? Ну что же? Говори!

– Слушай… – Василий откашлялся и перевёл: – Я, Антонио Гварди, изготовил сию прелестную Дриаду в 1876 году для русского помещика Селиванова… Подпись…

Василий умолк.

– Всё? – удивилась Эльза. Её жених виновато кивнул. – Зачем этот Гварди замуровал шкатулку в постамент? Может, ты объяснишь мне?

– Ну, это просто… Скульпторы часто так делают. Художники, например, оставляют автограф на картине, это практически тоже самое…

Василий отбросил за ненадобностью шкатулку в фонтан, а свиток машинально сунул в карман брюк.

– А-а-а… – протянула Эльза и попыталась выкарабкаться из фонтана. Но поскользнулась и упала в воду. Василий поспешил ей на помощь.

– Оставь меня… Не трогай меня… – захлёбываясь рыданиями, произнесла промокшая до нитки Эльза. – Будь проклята эта усадьба и … отец с его нелепым завещанием…

Девушка не выдержала и разрыдалась.

* * *

Никанор пробудился в усадьбе первым. Было примерно часов восемь утра, когда он покинул флигель и решил осмотреть вверенные ему покойным барином владения.

Утро выдалось солнечным и тёплым. Никанор, облачённый в синюю косоворотку из добротной ткани, неспешно прохаживался по двору, сетуя на жизнь вслух.

– Понаехали наследнички… Сожрали все припасы. Этот князь вино хлещет за троих… Эльза лезет во все дыры… Дети носятся по усадьбе, как оглашенные… Ох, Господи! Дай мне терпения! Барин-то что и говорить учудил со своим завещанием. Нет, чтобы отписать каждому сродственнику часть наследства, так он вона чаво: найдите, мол, клад, и он ваш! Ох, Матерь Божья, мне ж с ними до осени мучиться… Эту ораву надобно кормить и поить, обстирывать, барыням горничных подавай… Ох… Придётся ехать в Калугу, в агентство по найму прислуги…

Так, рассуждая и сокрушаясь, Никанор направился к фонтану. Одного взгляда ему было достаточно бросить на фонтан, дабы понять: Дриады на постаменте нет.

– А-а-а! – управляющий подскочил как ужаленный. – Украли! Мошенники! Душегубцы! – с воплями отчаянья он бросился к фонтану и увидел обезглавленную Дриаду, лежавшую в воде. – Господи, милостивый… – запричитал Никанор. – Энто у кого ж рука поднялась на этакую красоту?.. Ведь стояла она тут без малого десять годов… Из Италии привезёная… Как она радовала глаз… Басурмане! Нехристи! Аспиды[20]! – ругал он наследников. – Энто всё они! Скоро всю усадьбу сроют под корень и сравняют с землёй! Управы на них никакой нет!

Никанор опрометью бросился к своему флигелю.

Разбуженные воплями Никанора, обитатели усадьбы устремились к окнам, однако, не заметив ничего особенного (отсутствие Дриады отнюдь не бросилось в глаза заспанным наследникам), снова отправились досыпать.

Об истиной причине душераздирающих криков Никанора догадались лишь разбуженные Эльза с Василием.

…Управляющий влетел в комнату Клебека и возопил:

– Утопили! Голову оторвали!

Карл Фридрихович открыл глаза и в полном недоумении воззрился на управляющего.

– Неужто утопленник в усадьбе? – уточнил он, очнувшись ото сна.

– Точно так-с, Карл Фридрихович!

Клебек разволновался не на шутку. Он вскочил с постели, накинул халат и приказал:

– Веди! И немедленно посылай в город за урядником.

– Слушаюсь, ваше благородие! – по-военному отрапортовал Никанор.

Управляющий подвёл юриста к фонтану.

– Так, где же тело? – по-деловому поинтересовался Клебек.

– Вона! Голову оторвали, осквернили, обесчестили… – снова запричитал Никанор, указывая жестом на пострадавшую Дриаду.

Глаза Клебека округлились.

– Ты что ж, братец, порядочных людей до смерти пугаешь? – вскинулся он. – Это ж не человек, а статуя! Она из мрамора!

– Девица мраморная, как живая здеся десять голов стояла… – всхлипнул в бороду Никанор.

Клебек несколько поостыл, подивившись любви Никанора к произведениям искусства.