Изумрудное оперение Гаруды

Автор и режиссер этого спектакля — Индранагара — смело сочетал элементы индонезийского традиционного сценического искусства с авангардными приемами западного театра. Ему удалось из таких, казалось бы, несовместимых элементов вылепить цельный, идущий на высоком накале человеческих страстей, подчиняющий и волнующий зрительный зал спектакль. Он был бы понятен зрителю любой страны, ибо поднимавшиеся в нем проблемы даны в глубоко философском, общечеловеческом звучании. После представления драматург в беседе со мной так сформулировал цель постановки:

— Капитализм — зверь, пожирающий и тело, и душу человека. Моя пьеса зовет к восстанию против него. Если дать этому монстру победить, то мы все станем тенями в городе, где господствуют деньги.

Любопытен подвизающийся на городских подмостках театр лудрук. Он зародился в первые годы независимого существования Индонезии, когда весь народ не на жизнь, а на смерть отстаивал вновь приобретенную свободу. Лудрук сродни нашему послереволюционному театру синеблузников. Он носит такой же агитационно-пропагандистский характер. В свое время разъезжал по всей Яве, посещал базы отрядов сил национального освобождения, звал к оружию, воспевал идеалы революции.

Этот начальный период в истории труппы, сопряженный с частыми и опасными разъездами, обусловил некоторые особенности лудрука. Театр не мог брать с собой в поездки женщин, поэтому все женские роли играли мужчины. И играют до сих пор, но уже в силу традиции. Кроме того, труппы не имели возможности тщательно репетировать каждый спектакль. Материал для представлений брали на ходу, прямо из жизни. Так сложилась вторая традиция. И сейчас постановщик спектакля не имеет написанного сценария. Он просто рассказывает актерам краткое содержание своего замысла, а актеры сами уже перед зрителями придумывают диалоги, мизансцены. Лудрук, таким образом, в полном смысле слова театр импровизации.

Руководитель труппы «Лудрук мандала» Хендро встретил менядо спектакля и проводил в тесную каморку, где готовились к выходу актеры. Некоторые из них переодевались в женское платье, «входили в образ». Движения их рук становились заметно плавнее, менялся голос.

— С годами наш жанр,— заметил Хендро,— несколько утратил свой запал. Об этом можно судить по сегодняшнему спектаклю. Это скучная дидактическая пьеса о том, что физическое уродство — не порок. Используем мы и исторический материал, кое-что из мировой классики.

— А ставите ли вы русских драматургов?

— Конечно. Мы знаем и Чехова, и Островского, и Гоголя. Но очень сильно переделываем их на свой, индонезийский лад. Можно даже сказать так: берем по сути дела саму идею и насыщаем ее нашими реалиями. Так что можете и не узнать знакомых персонажей русских пьес в наших постановках.

— Пак Хендро, беретесь ли вы за социальные темы?

— Бывает и такое. Но тут нам развернуться не дают. «Лудрук мандала» бедна. Все наши актеры отдают театру только свободное от основной работы время. Существует труппа на деньги мецената. За ним решающее слово при отборе репертуара.

Представление закончилось к полуночи. Мы тепло расстались с Хендро. Когда я вернулся домой, город уже погрузился в сон. Ночную тишину нарушали только противные скрипучие голоса каких-то невидимых птиц да гулкие удары, отбиваемые сторожами каждый час деревянными дубинками по столбам электропередачи. Как когда-то в России дозорные били в колотушки...

Пройдет три часа, и Джакарта начнет просыпаться, поглядывая с тревогой и надеждой на светлеющее на востоке небо. Что-то принесет ей новый день?

10. «МЕЦЕНАТЫ» ИЗ «КАЛТЕКСА»

Встречаясь с представителями деловых кругов Запада и Японии в Джакарте, я часто слышал от них слово «рай». Так бизнесмены называли эту страну за созданные индонезийским правительством благоприятные условия для иностранных инвесторов. Достаточно проехать по центральным улицам столицы, чтобы убедиться, что говорят они это не для красного словца. На проспектах размещается множество контор американских, западноевропейских и японских компаний, банков, агентств и бюро. Я посетил филиал «Калтекса» — американского нефтяного гиганта, одним из первых обосновавшегося в Индонезии. И по капиталовложениям, и по размерам прибылей далеко опережающего все остальные зарубежные компании, действующие в этой стране.

Здание штаб-квартиры компании разместилось на улице Кебонсирих в центре Джакарты. Как только въехал за ограду, сразу убедился в том, что американцы устроились здесь давно. Об этом свидетельствовали обширный, почти целиком укрытый тенью могучих деревьев двор, огромный цветник, круговой, как в усадьбах прошлого века, подъезд к центральному входу, устланный битым красным кирпичом. Зарубежные фирмы, осевшие в Джакарте в последнее десятилетие, такой роскошью похвастаться не могут.