Изумрудное пламя

— Каталина, ты заметила, что каждый раз, когда мы встречаемся, все заканчивается обсуждением покойников?

— По-видимому, это природа наших отношений.

Его губы растянулись в ленивой улыбке.

— Не стоит так этому радоваться, — сказала я.

— Ты не можешь меня винить. У одиноких киллеров так мало возможностей поговорить о чем-то другом.

— Наверное, потому что вы всегда заняты убийством людей.

— Неправда. Я еще никого не убивал с тех пор, как приземлился в Хьюстоне.

— Чудеса да и только.

Пробка на дороге наконец-то рассосалась, и мы стали понемногу продвигаться вперед, сначала медленно, затем быстрее.

— Что тебя беспокоит в его ногах? — спросил он.

— С твоей профессиональной точки зрения, это было заказное убийство?

— Нет. Киллер бы расположился на болотах и пустил пулю в голову. Чисто, быстро и эффективно. Задача лишь устроить засаду и быстро оттуда убраться.

Мне следовало перестать на него смотреть. Каждый раз, глядя на него, я испытывала маленький укол.

— Никто никого не убивает, сжигая ноги. Ожоги могут означать, что его пытали, но здесь возникает две проблемы. Во-первых, ожоги слишком глубокие.

Физическая пытка была цикличной: после боли следовало облегчение, затем снова боль, пока жертва не сдавалась. Обещание положить конец боли было стимулом к разговору. Ноги же Феликса были практически сожжены.

— Согласен, — кивнул Алессандро. — Дай угадаю вторую проблему. Он был могущественным геокинетиком.

— Да.

Геокинетики контролировали минеральные компоненты земной коры: камни, песок, некоторые руды и все драгоценные камни. Они отменно создавали защитные барьеры, воронки и землетрясения, и их было трудно убить на земле. Превосходный геокинетик мог буквально разверзнуть землю под своими ногами и раствориться в ней, только затем, чтобы всплыть на поверхности в сотне ярдов и отправить своих противников в бездонную пропасть.

— Не представляю его сидящим, сложа руки, пока его пытают, — вздохнула я. — Способ убийства должен был быть быстрым и внезапным.

— Предварительное заключение показывает отсутствие воды в лёгких, — сказал Алессандро. — Это оставляет нам укус животного или перелом шеи, что остаётся единственным подходящим вариантом. Просто и быстро: накинуть петлю из силового кабеля ему на шею и столкнуть со здания. Его вес сделает все остальное. Все прочее, вроде утопления, укусов и сожжения занимает слишком много времени.

— Согласна.

К сожалению, это ничем нам не помогало. Сломать шею можно было и без магии. Буквально любой физически развитый человек был способен это сделать.

— Получается, ему сломали шею, сбросили в воду, где его покусали, а затем сожгли ему ноги и подвесили обратно на тросе? Зачем?

Алессандро развел руками.

Я посмотрела на него.

— Было бы очень сложно сделать это все в одиночку.

— Возможно, мы ищем нескольких убийц, — сказал он.

— Вот и хорошо, — хмыкнула я.

Он с удивлением посмотрел на меня.

— Чем больше людей задействовано, тем больше уязвимостей можно использовать и тем выше шансы, что кто-то из них проговорится.

Он покачал головой.

— Иногда ты меня пугаешь.

— То-то же, Превосходный Сагредо. Бойся. Еще как бойся.

Старый способ добраться до Джерси-Виллидж с платной дороги означал съезд на Сенат-Авеню. За две мили до этого об этом предупреждающе вопил яркий новый указатель.

СЪЕЗД НА СЕНАТ АВЕНЮ ЗАКРЫТ

ИСПОЛЬЗУЙТЕ СЪЕЗД В ДЫРУ

Они, должно быть, отказались от всех тонкостей и просто назвали это съездом в Дыру.

Еще один знак.

СЪЕЗД В ДЫРУ

ЧЕРЕЗ 1 МИЛЮ

ТРЕБУЕТСЯ ПРОПУСК

— У нас есть пропуск? — спросил Алессандро.

Я указала на стикер в углу ветрового стекла.

— Августин выдал мне его перед моим уходом.

ВПЕРЕДИ СЪЕЗД В ДЫРУ

ПРАВАЯ ПОЛОСА ВЕДЕТ НА СЪЕЗД

РАЗВЕРНИТЕСЬ

УГРОЗА УТОПЛЕНИЯ

ТРЕБУЕТСЯ РАЗРЕШЕНИЕ

— Ненавижу топиться без разрешения, — пробормотала я.

— Тебе нравится следовать правилам.

— Только благодаря этому ты сидишь сейчас в моей машине.

— А я-то думал это из-за моей внешности и обаяния.

Я закатила глаза.

— Когда-то это могло быть правдой, но сейчас у меня иммунитет.

Он скривился.

— Не думаю, что на тебя это когда-нибудь влияло.

Ох, влияло, и еще как. Было время, когда я бы все отдала за пару минут в его компании.

Съезд изогнулся под платной дорогой и превратился в низкую длинную эстакаду. Рукотворное болото раскинулось по обе стороны от нас, вода была темной, как темное пиво. Островки плавающих водорослей усеивали поверхность, поразительно яркие, синие, оранжевые и ярко-зеленые. Между ними цвели огромные лилии, алые лепестки которых блестели, словно их окунули в кровь. Слева от нас из воды торчал остов здания. Виноградные лозы толщиной с мою ногу сжимали его, как руки, соединенные в единый кулак. Их темно-зеленые листья в форме сердец полностью скрывали структуру, за исключением фирменного оранжевого шара наверху. Бывший Филипс 76.