Изумрудное пламя

— Неплохо. Здесь есть ибупрофен, но он сгущает кровь, и если у тебя внутреннее кровотечение, все может стать только хуже.

— Я справлюсь. Скоро подействует обезболивающее в инъекции.

Он взял солевой раствор и прикоснулся ко мне, его мозолистые пальцы растянули мою кожу. Я вздрогнула. Было больно, но мне было все равно. Я хотела, чтобы он продолжал меня касаться.

По моему боку потекла теплая соленая жидкость.

— Сколько проколов? — спросила я, чтобы что-то сказать. Даже мой голос не походил на себя.

— Четыре. Похоже, только кончики когтей. Тебе повезло, angelomio. Лишние полдюйма, и он бы продырявил тебе печень.

Он назвал меня своим ангелом.

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от него. Теплая вода продолжала течь по моей коже. Под опаляющим летним зноем это было действительно приятно…

— Не засыпай, — резко сказал он.

— Я не засыпаю. Я просто закрыла глаза. — Чтобы не пришлось на тебя смотреть.

— Держи их открытыми.

— Да, Превосходный Сагредо. Как пожелаете, Превосходный Сагредо. Повинуюсь, Превосходный Сагредо.

— Наконец-то должное обращение. — Он прижал марлю к моему боку.

Я поморщилась.

— Не задерживай дыхание, — сказал он тихо. — Так будет больнее. Дыши сквозь зубы.

— Сам дыши сквозь зубы. — Вот это да. Какая потрясающая демонстрация смекалки.

— Я стараюсь, — ответил он. — Поверь мне, я стараюсь изо всех сил.

Он работал быстро, промывая раны, осушая их стерильной марлей, и наконец, перешел к мази с антибиотиком.

— Откуда ты знаешь мое второе имя? — спросил он. — Я никогда его не использую.

— Я руковожу частным детективным агентством. Это моя работа — все знать о потенциальных угрозах.

— Если бы я хотел тебе навредить, все твои познания обо мне были бы бестолку.

— Все обещаешь, да обещаешь…

Его прикосновение было легче перышка.

— Инъекция заработала?

Я кивнула. Боль притупилась. Я проиграла последнюю оборону его прикосновению.

— Когда ты в последний раз делала прививку от столбняка?

— Сразу после твоего ухода.

Его пальцы скользнули по моей коже прямо под лифчиком. Маленькая искра пронзила меня до самых пальцев ног. Он приклеил ко мне кусочек пластыря, и его пальцы снова коснулись края моего бюстгальтера. Я закусила губу.

— Почти закончил, — ласково сказал он. — Тебе нужна минутка передохнуть?

Ты себе даже не представляешь.

— Нет. Просто давай уже закончим.

Он был как наркотик, а я была безнадежной, отчаянной наркоманкой.

Рука Алессандро скользнула ниже, ко второй ране. Еще одно теплое, осторожное прикосновение, вспышка желания, такого сильного, что оно почти убило мой здравый смысл, еще один кусочек пластыря, разглаженный на месте. Если бы я снова закрыла глаза, я могла бы представить, что он ласкает меня, но если бы я это сделала, он заставил бы меня смотреть на него, на его глаза, на его лицо, и я была бы вынуждена сидеть здесь и смотреть, как он стоит на коленях передо мной, касаясь меня, сосредоточившись на мне, исключая все остальное.

Алессандро перешел к третьему проколу в изгибе моей талии. Он наклонился и провел по мне пальцами, чтобы лучше наложить пластырь. Вся его рука легла мне на талию. Он остановился. Его пальцы задержались на моей коже, не двигаясь. Он судорожно сглотнул.

О боже. Так это не только у меня.

Он накрыл прокол повязкой и провел пальцами вдоль пластыря.

Последняя рана была внизу, за изгибом бедра.

Алессандро уставился на выпуклости моего тела.

— Тебе нужна минутка? — елейным голосом поинтересовалась я.

— Нет.

Он протянул руку и мягко скользнул вниз по моему бедру, стягивая вниз тонкую полоску моих белых трусиков. Жар пульсировал во мне, магический яд тут был не причем.

Он опустил руку на изгиб моей попки, обхватив ее, чтобы растянуть мышцы. Я чуть не замурлыкала. Его лицо было нейтральной маской. Он наложил повязку на рану и оторвал пластырь. Он закрепил им повязку и провел большим пальцем по всей длине. Если бы я закрыла глаза, путешествие этого пальца вспыхнуло бы в моей голове.

Еще одна полоска пластыря. Он снова меня коснулся.

Если бы я наклонилась вперед, а он поднял голову, я бы смогла его поцеловать. На вкус он бы был как вино, пьянящее и сводящее с ума. Я бы целовала его и целовала, растаяв в его сильных объятьях, пока мы оба не перестали бы соображать. Наверное, у меня и правда было сотрясение.

Последняя полоска заняла свое место.

Алессандро посмотрел на меня. Выражение его лица было почти холодным, но глаза пылали огнем. Он смотрел на меня почти так же, как в опере, перед тем, как меня поцеловать.

Я хотела его. Не Алессандро в моих мыслях, который ушел, а этого, полного тьмы. Я хотела обнять его и вытянуть из той темной дыры, в которую он провалился, и заставить его забыть обо всем, кроме меня. Я хотела, чтобы он мне улыбнулся.

Он все еще смотрел на меня.

Я подняла руку и погладила его волосы.

Он замер неподвижно.

По отношению к нему это было несправедливо, эгоистично и подло с моей стороны, потому что я была готова пообещать ему то, что никогда бы не смогла выполнить. Виктория никогда не отдаст меня ему. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы остановиться.