Изумрудные глаза

Он громко закричал, извергая из чресел горячую волну. Хидер обхватила его бедра ногами, а шею руками и с необыкновенной силой прижалась к нему. Их тела продолжали вздрагивать в пароксизме страсти.

Когда Карл пришел в себя, Хидер все еще держалась за него, по ее телу волна за волной пробегали последние судороги оргазма. Задыхаясь от счастья, она срывающимся голосом твердила одно и то же:

– Я люблю тебя... люблю тебя... люблю...

Он мягко развел ее руки и освободился. Лег рядом. Хидер была настолько опустошена, что сама и двинуться не могла. Он подставил плечо под ее головку и только тогда заметил, что Хидер плачет. Он повернул голову и вопросительно посмотрел на нее. По щекам девушки обильно катились слезы.

– Скажи, Карл, – неожиданно ясным и звучным голосом спросила Хидер, – мы все умрем?

– Да.

* * *

Я позволил себе только краешком глаза, на какую-то крошечную дольку быстрого времени взглянуть на них, лежащих рядом в постели.

Явиться сюда в такое время – это конечно же проявление слабости. В том не было необходимости, а раз так, значит, я сплоховал. Один из наших постулатов гласит: если уж ты решил совершить деяние, помни – твое решение может быть правильным или ошибочным. Третьего не дано.

С другой стороны, мы все играем. Играем всю бесконечность жизни, а в игре нельзя без ошибок. Скучно без них. К тому же Камберу Тремодиану и в голову не могло прийти искать меня в этом массивном, подвешенном к каким-то несуразным столбам здании. Они называют их несущими конструкциями. Насколько поэтичен сам оборот «несущие конструкции», настолько же нелепо исполнение. Он знал, что я непременно побываю там – это был факт или временной инвариант, – но не мог знать когда. Моя временная линия, занесенная в Библиотеку перемещения всех предметов и явлений во Вселенной, давала повод предположить, что я непременно загляну в это чудовищных размеров здание. Это неизбежно, и он должен был ждать моего появления, но никак не в следующий после нашей последней встречи миг, тем более что мои следы мгновенно затерялись в Библиотеке, вращающейся вокруг черной дыры в центре нашей Галактики. Я проник туда через тридцать второе столетие и там же, по всей вероятности, скончался.

Кому по силам проследить такой заковыристый маршрут? Не знаю, но уж точно не Камберу Тремодиану!

Я не оправдываюсь. И не уверен, что именно такой ход рассуждений привел меня в этот, как они его называли, Комплекс, чтобы взглянуть на Хидер и Карла Ка-станавераса.

Может, все дело в том, что ему суждено погибнуть и смерть его будет героической и отнюдь не бесполезной?

Но какой же безвременной...

Что ж, если я рассчитывал обрести здесь вдохновение, мне не суждено было его найти.

Я вышел в сад и покорился своей судьбе. А Карла и Хидер оставил покориться их собственной.

В воздухе раздался легкий хлопок, и поминай меня как звали.

Такие дела, читатель.

10

Воскресным утром толпа у ворот Комплекса увеличилась до десяти тысяч. Протестующие демонстранты заполнили все соседние улицы, все промежутки между домами на протяжении нескольких кварталов. Они вели себя настолько шумно, что во всем Комплексе не оставалось уголка, где можно было побыть в тишине. Во второй половине дня второго июля лозунги пикетчиков изменились. Раньше они постоянно требовали: «Долой геников! Смерть уродам!» – теперь же громко и требовательно провозглашали: «Америка, Америка, Америка!» Служба охраны, не спрашивая дополнительных указаний, разместила в здании резервный отряд. Двадцать пять хорошо обученных и вооруженных бойцов.

В здании между тем, казалось, ничего не замечали. Дети все так же играли во внутреннем дворике, купались, нежились на солнышке. Те, кто постарше, очень редко выходили в парк. Здесь охранников не было. Карл, прикинув все возможные варианты, решил, что они там и не требуются. Вооруженные автоматами Джонни, Эйри, Мэнди и Tea были расставлены по периметру, чтобы пресечь любую попытку окончательно свихнувшихся пикетчиков перелезть через ограду. По всем крышам теперь там и тут замечали вооруженных людей, которые тоже наряжались демонстрантами, даже таскали с собой плакаты и разрисованных кукол, но большие лазерные карабины не спрячешь. Крики особенно действовали на нервы тем телепатам, чья психологическая устойчивость оставляла желать лучшего. В первую очередь это касалось Джонни. С другой стороны, Карл просто изумился, обнаружив, с каким спокойствием относилось практически все юное население Комплекса к шуму на улице. Они все, исключая Карла, полагали себя некой единой личностью, храбро противостоящей нападкам. Девять месяцев они слушали эти вопли, и ежедневное напряжение, казалось, вовсе не утомило их. В последнюю неделю погода сыграла с обитателями Комплекса злую шутку – туман густым слоем лежал над городом, причем особенно плотные его скопления наблюдались как раз в этом, прилежащем к океанскому побережью, районе. И все равно дети не теряли присутствия духа.

В отличие от Джонни.