Изумрудные глаза

Первым, на кого он набрел за Гранью, оказался Джимми. Следующей была Мила, она прибилась к ним, когда Драконы позволили ей жить на их территории. Если откровенно, то и Тренту дозволение ютиться во Флэтбуше было дано не сразу. Сначала его сочли вебтанцором и проходимцем. Драконы долго били его, пытаясь выколотить признание, что он является вебтанцором и проходимцем, однако ничего не добились. Его отпустили, и то с большой неохотой, когда он сумел доказать, что ничего не понимает в Инфосети. К тому же за него заступился Джимми, взял его на поруки. В ту пору Джимми был важной шишкой – бегал в шнурках у главы клана. С той поры года три на Трента не обращали внимания. Джоди Джоди и Берд пришли вдвоем около года назад. Откуда они явились и что с ними произошло, Трент не знал. Их расспрашивала Мила, и Джоди Джоди разрешили держаться в компании только после того, как она заявила, что ничего не помнит из того, что с ней случилось между началом Большой Беды и до того момента, как она оказалась за Гранью. Никто бы не рискнул назвать это ложью, потому что каждый из них, кто в большей степени, кто в меньшей, испытал что-то подобное. Вполне возможно, что в судный день атаки на Комплекс Джоди Джоди потеряла память. Что касается Берда, он до сих пор частенько просыпался в холодном поту, а случалось, просто боялся заснуть. Во сне его мучили жуткие кошмары.

Семья собралась в гостиной, где в чудом сохранившемся камине горел маленький костерок. Единственный огонек в огромной квартире. У каждого на собранной с миру по нитке одежде ярко выделялись пурпурные и золотые цвета, свидетельствующие о принадлежности к клану Храмовых Драконов.

Когда Трент упомянул о разборке, начавшейся в помещении храма, Мила не выдержала:

– Этот парень, Ламонт, назвал нового проповедника Энди Строуберри?

– Да, – кивнул Трент. – А Строуберри назвал его Ламонтом Ньюменом. Ты что, знала их?

Мила и Джимми украдкой переглянулись. Оба они были черненькие, Джимми, правда, посветлее, он из латиносов, а Мила просто как сажа. Трент, почуяв, что его слова насчет проповедника буквально сразили их, сразу примолк. Наконец Джимми вздохнул и начал рассказывать, по привычке растягивая слова на гарлемскии манер.

– Да... я учился у него в школе второй ступени. Еще до Большой Беды. Когда начали возводить Барьер, Строуберри оказался на другой стороне. С тех пор мы его больше не видели.

– Мы? – удивился Трент.

– Ну да, – горячо и страстно подтвердила Мила. – Моя сестра тоже училась в той школе.

Трент никогда бы не подумал, что Мила способна испытывать воодушевление.

– Когда я была подростком, – добавила девушка, – он читал проповеди во флэтбушском храме. В школе я его никогда не встречала, но моя сестра, погибшая в день Беды, хорошо знала его. Она говорила, он был...

– ... Самый замечательный и самый огромный мужчина, которого она когда-либо видела, – подхватил Джимми.

Они опять посмотрели друг на друга, на этот раз оба заулыбались, и Джимми продолжил:

– Он играл во Всемирной футбольной лиге... Далее они затараторили, перебивая друг друга.

– Играл заднего линейного защитника в «Пекинских Медведях», – произнесла Мила.

– И они два раза подряд выиграли Великий кубок, – вставил Джимми. – И он установил рекорд по числу каких-то там подач.

– И он ненароком убил какого-то игрока, пытавшегося остановить его на поле, – сказала Мила.

– И он убивал студентов, не выполнявших домашнюю работу, – добавил Джимми.

Мила задумалась, потом после короткого размышления опровергла последнее заявление:

– Это неправда. Откуда ты можешь знать?

Трент, Джоди Джоди и Берд во все глаза следили за ними.

В следующий момент и Джимми, и Милу сразила одна и та же мысль. Они оба повернулись к Тренту и спросили сбивчиво, почти в один голос:

– Неужели ты решился стрелять в храме? Ты оставил там тело?

Трент поморгал:

– Это не тело. Это парень, которого я привел в бесчувствие. Он скоро очнется. Он очень быстро бегает. Они, оказывается, знали друг друга, – прибавил он и после паузы дополнил: – Когда Ламонт придет в себя, они, возможно, вспомнят старые добрые времена, когда были молоды.

В наступившей тишине они все вместе поразмышляли над подобной перспективой. Никто не улыбнулся.

Наконец Джимми вздохнул:

– Он знал столько людей!

– Кто? – поинтересовался Берд. Джимми оставил вопрос без ответа.

– Этот Ламонт что, в самом деле такой знаменитый? – не поверила Джоди Джоди. Джимми кивнул:

– Я ничего не слышал о Ньюмене с Большой Беды. Пять с половиной лет. Это немало.

– Ха, вспомнил, – заявил Трент. – Значит, с тех пор о нем вообще никто ничего не слышал?

– До Беды, – объяснила Мила, – это был самый известный человек во Флэтбуше.

– И потом тоже, – не удержавшись, добавил Джимми.

– Пока Трент его не прихлопнул. – Наконец и Берду удалось вставить слово. Все посмотрели на Берда. Тот пожал плечами:

– Все знают, кто такой Трент. Трент заулыбался:

– А вот проповедник Строуберри не знает.

– Как же он может знать Трента, – горячо возразила Мила, – если он первый день во Флэтбуше!