Изумрудные глаза

Она широко раскрытыми от ужаса глазами, не моргая, смотрела на него. Дышала часто, лихорадочно и все время вздрагивала.

– Жизнь есть движение, – шепнул Трент. – Все мы вышли из начальной точки и перемещаемся в какое-то иное место. Смерть есть только часть этого процесса.

Он ощутил, как сильно бьется сердце. Взял девушку за руку – то же самое.

– Значит, мы умрем? – спросила она.

Трент почувствовал в ее голосе нотки удивления и обреченности.

В этот момент кто-то из Макутов попытался раскидать баррикаду, наваленную перед входом.

– Не бойся. Постараемся прорваться.

Лазерный луч ворвался в затемненное помещение. Трент оттолкнул девушку, сам рванулся вслед за ней, прикрывая ее своим телом. Лучи, врезаясь в полумрак подсобки, выписывали самые замысловатые фигуры. Кое-где возникли язычки пламени. Один из лучей коснулся его спины. Задымилась кожа, жутко запахло паленым мясом, и девушка вновь бестолково и однообразно зашептала:

– О боже, нет, нет, нет...

Спустя несколько мгновений из кухни донесся лай автоматического оружия. Трент с облегчением вслушивался в эту музыку, спасшую ему жизнь.

– Вот он. – Джимми указал на маленький бархатный мешочек. – Мне кажется, ты рад вернуть его.

Трент молча поднял чехол, в котором находился драгоценный камень, сунул его во внутренний карман своего валявшегося на полу пиджака. Старик Родриго (ему было двадцать семь лет), исполнявший у Драконов обязанности лекаря, закончил смазывать ожог на спине у Трента. При этом с сожалением сообщил, что на спине даже шрама не останется – так, что-то вроде родимого пятна, разве что цветом отличающегося от соседних участков кожи. То ли дело настоящий боевой рубец, восхищенно добавил Родриго, особенно на лице.

Трент и на это героическое замечание не прореагировал, только одернул рубашку. На боль внимания не обращал – чем бы старина Родриго ни смазывал его спину, это все-таки лучше, чем предсмертные муки. Не воспользовался и протянутой рукой Джимми – поднялся сам и уселся в одно из сохранившихся кресел. Обвел взглядом зал ресторана.

– Сколько погибших? – наконец спросил он.

– Три Макута, – гордо дол ожил Джимми. – Наши все целехоньки. Дюжина обожженных, твоя рана будет пострашнее.

Некоторое время Трент пристально разглядывал братишку. Смотрел зло, отчужденно.

– Лучше бы ты не приходил сюда, – наконец заявил Трент.

– То есть как?

– Девушка погибла! Итого четверо. – Трент сделал паузу. – Ты знаешь, я ненавижу мазил куда больше, чем лазерные лучи. Тебе должно быть известно, что пули имеют склонность, – он взмахнул рукой, как бы намечая траекторию, – рикошетировать.

Джимми удивленно посмотрел на Трента. Он редко выходил из себя, но на этот раз на его лице читалось нескрываемое раздражение.

– Если бы я вовремя не появился, быть бы тебе покойником! – воскликнул латинос.

– Тогда было бы только два трупа. Я и Макут, а она осталась бы жива.

Трент медленно поднялся. На обжигающую боль, перечеркнувшую спину от плеча до пояса, старался не обращать внимания, направился к выходу с кухни. Миновал зал и вышел на улицу.

Джимми последовал за ним. На тротуаре он молча подозвал двух вооруженных Драконов, дежуривших у входа в «У Макги».

– Эй, ребята! Проводите его до дома. Оружие на изготовку!

Те приблизились, встали позади Трента. Джимми неожиданно вернулся в ресторан, подошел к лекарю, склонившемуся над телом девушки.

Старина Родриго с удивлением поднял глаза на Джимми. Родригес взглянул на изуродованный труп девушки и, не выдержав, отвернулся. На теле различались три глубоких лазерных разреза, но это были пустяки по сравнению с выпущенной в живот автоматной очередью, ставшей причиной смерти.

– Родриго, у кого из Макутов был автомат? – спросил Джимми.

Старина Родриго пожал плечами. Ответил с лонгайлендским акцентом, к которому Джимми с детства относился с некоторым подозрением – парни с острова всегда такие ломаки.

– Макуты? Ты же знаешь, они используют исключительно импульсные пукалки. Лазеры, мазеры, все такое прочее.

Джимми сглотнул:

– Выходит, это я ее?

– Ты был первым, а так, кто знает? Работать следует с осторожностью, – осуждающе ответил старина Родриго. – Неужели тебе не известно, что пули имеют склонность рассеиваться?

Мила и проповедник Энди сидели на крыльце дома священника. Следующая дверь вела в храм Эриса. Оба были тепло одеты – дни стояли морозные – и наблюдали, как солнце садится в облачную завесь на востоке.