Изумрудные глаза

В тот момент, когда Малко Калхари вновь взял управление на себя и осторожно свернул на боковой отросток, ведущий к Комплексу, Карл проснулся. Его глаза открылись внезапно, при этом молодой человек с такой силой дернулся, что Малко вздрогнул.

Еще до конца не проснувшись, повертев головой, Карл нервно, громче, чем следовало, спросил:

– Плохо дело?

Калхари оценил толпу с практической точки зрения.

– Не думаю. Если бы они задумали что-нибудь серьезное, их было бы намного больше. Этот довод успокоил Карла.

– Десяток наших ребят могли бы с легкостью погрузить их в сон. Пусть подремлют, – проворчал он.

– Лучше использовать акустический усилитель у ворот, – сухо возразил Малко.

– Малко, – горячо заговорил Карл, – я понимаю, нам нельзя пользоваться нашими способностями, но и акустический усилитель тоже не выход! Надо бы изобрести какой-нибудь законный способ, чтобы избавиться от этих горлопанов.

Карл пальцами расчесал спутавшуюся за время сна гриву на голове. Затем бросил удивленный взгляд в сторону ворот – на подъездной дороге и у ворот отсутствовали охранники из Миротворческих сил.

– Они должны в любое время суток патрулировать дорогу и охранять ворота, разве не так? – спросил он у Малко.

– Неужели ты в самом деле ожидал увидеть здесь миротворцев?

– Ну... – Карл развел руками, потом поинтересовался: – Может, стоит поговорить с какими-нибудь фирмами, способными взять на себя обеспечение нашей безопасности?

– Я уже связывался и с «Дабл-Си», и с «Бринксом». Они сказали – не раньше пятницы.

Как только машина свернула к воротам, толпа оглушительно заревела. Пикетчики забили в барабаны, принялись размахивать лозунгами. В тот же момент огромные металлические створки начали медленно раздвигаться. Малко сбросил скорость до десяти километров в час. Демонстранты оплевывали «кадиллак», однако никто не посмел пнуть машину ногой, никто не швырнул в окна камень.

Карл добрался до двухкомнатного блока, расположенного на верхних этажах второго яруса, в котором он жил вместе с Дженни, не спеша переоделся. Большинство обитателей Комплекса уже спали, только десяток старших воспитанников еще бодрствовали и перебрасывались мыслями в пределах здания. Очевидно, ни у кого из них не возникало желания переговорить с Карлом.

Он снял рабочий пиджак, жилет, брюки, передал одежду домашнему роботу, скинув туфли, босиком направился к бару, решив подкрепиться спиртным. На ходу выругал себя за то, что допустил оплошность и задремал в аэрокаре. Отдых сомнительный, тело болит, а сна как не бывало. За последние недели он спал урывками, а в последние трое суток вообще не смыкал глаз. Откинув крышку, Карл достал бутылку, ровно на четыре пальца налил виски в стакан, затем сунул его в холодильник. Виски было особого сорта и называлось «дымчатым». Некоторое время апатично ждал, пока холодильник не высосет из виски излишнее тепло.

Напиток охладился настолько, что сначала потерял вкус. Карл достал из встроенного шкафа домашнюю рубашку, шорты, бросил их на спинку кровати, сам улегся прямо на покрывало. Кровать была очень широкая, на ней вполне могло уместиться шесть человек, что, впрочем, иногда и случалось.

Было время, когда Сюзанна Монтинье, каждые полгода навещавшая своих питомцев с целью проведения обязательного медицинского осмотра, заглядывала к нему в комнату. Каждый раз эта кровать приводила ее в восхищение, и она признавалась Карлу, что такого рода вещи всегда присутствуют там, где живет Малко Калхари.

Очень скоро усталость взяла свое. Карл одним глотком прикончил первую порцию и приказал домашнему роботу повторить. Виски было пятилетней выдержки, а вкус как у старого, выдержанного. Вот тебе и «дымчатое»1 Все дело в технологии, которой владел единственный производитель на свете, загнавший свой винокуренный завод на околоземную орбиту. Специальное оборудование умело отбирало компоненты, придававшие напитку незабываемый, ни с чем не сравнимый вкус. Предприятие в качестве побочного производства принадлежало «Титан мэньюфекчеринг», и этот сорт виски поступил в продажу всего около десяти лет назад. Вкус его был настолько хорош и так нравился Карлу, что тот, усмехнувшись, решил – появись это райское пойло раньше, когда ему было лет десять, он бы обязательно спился.

Сна не было. Кастанаверас лежал, не в силах сомкнуть веки, что-то смутно томило его. Мерещилась какая-то чепуха – странные образы, сходные с тем ликом, что изображен на картине, висящей в ногах над кроватью. Он любил это полотно, оно ему удалось. Почему – сказать трудно, Карл не знал ответа на этот вопрос. Может, привлекала загадка, воплощенная в линиях и цветовых пятнах, слагавшихся в таинственный, до сих пор манящий образ женщины, в чьем облике необычным образом совмещались человеческие и звериные черты. Лицо было несомненно человеческим, пусть даже и броско экзо­тичным. Его даже можно было назвать болезненно кра­сивым.