Изумрудные ночи. Дилогия (СИ)

Трейс сжал в руке мачете и направился к густым зарослям бамбука, ритмичными движениями срезая их; лезвие мелькало среди побегов толщиной с большой палец. Отсекаемые листья со свистом летели на землю. Остальные участники следовали за Трейсом, прокладывавшим для них путь вокруг выступа стены.

Когда заросли были расчищены и за ними открылась стена из великолепного белоснежного гранита, у Бетани перехватило дыхание. Рядом с ней стоял отец, который тоже пришел в восторг и, всплескивая руками, умолял спутников ни в коем случае не разрушать ничего и как можно больше освободить место от растительности.

Частично скрытое за буйно разросшейся зеленью, их взорам открылось каменное сооружение, будто забытое в веках и уснувшее на время. Тяжелые каменные блоки были настолько плотно пригнаны один к другому, что тончайшее лезвие не прошло бы между ними.

— Этот громадный блок из гранита, должно быть, весит не меньше пятнадцати тонн! — выдохнул в экстазе профессор Брэсфилд. — Никто не поверит, что мы нашли!

— Вы, надеюсь, прихватили новую камеру, — сухо заметил Трейс.

— Разумеется, разумеется! Какие впечатляющие места мы нашли! Я не могу адекватно выразить моих чувств, — приговаривал Брэсфилд, сосредоточенно шаря в мешке в поисках измерительных инструментов.

Когда профессор, судя по всему, окончательно забыл о его существовании, Трейс покачал головой. Брэсфилд с головой ушел в процесс вбивания в землю деревянных колышков, а потом принялся натягивать между ними бечевку, чтобы получить таким образом эталон для измерения площади.

— Этим он будет заниматься до темноты, — прокомментировала Бетани, отвечая на вопросительный взгляд Трейса. — До тех пор он о нас и не вспомнит. Или пока ему не понадобится наша помощь.

— Ты, похоже, ничего не имеешь против.

Она рассмеялась и откинула со лба пряди волос, застилавшие ей глаза.

— Почему бы и нет? В конце концов, для этого мы сюда и забрались. Это осуществление самой заветной мечты моего отца.

— Немного грустно, тебе не кажется? — сказал Трейс, прислонясь спиной к высокой каменной стене.

Озадаченная, Бетани посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Почему?

— Обычно процесс осуществления мечты делает человека счастливым, а не завершение пути к нему.

— А в данном случае и не должно быть завершения. Сейчас для него все только начинается. Даже если эта сережка окажется единственной находкой, папа будет счастлив. Осколки керамических сосудов, эти каменные сооружения — все это поглотит его с головой.

— А слава? — с едва заметной усмешкой поинтересовался Трейс. — Успех, который ждет его, как первого археолога, оставившего потомкам описание этих развалин?

Слова Трейса сбили Бетани с толку, и она какое-то время молча смотрела на него, склонив голову набок. Наконец она спросила:

— Тебе не нравится мой отец, да?

— Не очень. Мне кажется, что глиняные черепки не являются достаточным оправданием ни для риска пролития крови, ни для загубленной жизни дочери.

— Тогда почему ты пошел с экспедицией? Если ты так его не любишь…

— Мне не неприятна его дочь, — со значением произнес Трейс, и Бетани вспыхнула. — А, кроме того, как я понимаю, не столько он мне не нравится, сколько, как мне думается, у него несколько смещенные понятия о жизненных ценностях.

— Все мы несовершенны. — Это заявление было сделано таким непреклонным тоном, что Трейс, оттолкнувшись от стены, быстро преодолел несколько шагов, которые их разделяли.

— Послушайте, Бетани Брэсфилд, я не хочу делать вид, что испытываю чувства, которых на самом деле не испытываю, и при этом следить за тем, чтобы не задеть вас. Мне жаль, если вы неспособны оценить мою откровенность.

Она встретилась взглядом с его потемневшими глазами, и ей показалось, что она поняла.

— Ясно. А ваши представления о жизненных ценностях, мистер Тейлор, каковы они, если у меня есть право поинтересоваться?

— Я хочу, чтобы все мы живыми возвратились в Куско, — резко произнес он. Он протянул руку и удержал ее за запястье, когда Бетани рванулась, чтобы уйти. — И в особенности ты. Мне кажется, что ты представляешь для меня наибольшую ценность.

Она внимательно смотрела на него.

— Большую, чем необходимость вернуть себе доброе имя? — не смогла удержаться она от вопроса, и лишь потом подумала, что несправедлива. К ее удивлению, он усмехнулся.

— Почему женщины всегда требуют всего? Тебе, похоже, хочется услышать, что ты значишь для меня больше, чем что бы то ни было еще, так вот, я это признаю.

Она вся встрепенулась.

— Но только если это действительно правда!

— Тебя никогда не устроит меньшее.

— Меня никогда не устроит ложь!

Если Трейс и хотел что-то сказать, то ему помешало вмешательство Броди, чье мясистое лицо исказилось от злобной усмешки.

— Уже любовная ссора? Я-то думал, два голубка воркуют, как… — закончить ему не удалось.