Изумрудные зубки

Афанасьев нахмурился, обхватил себя руками за плечи и начал раздраженно качать ногой. Видно было, что ему уже стало скучно, неинтересно, и он хочет поскорей уйти из этого кабинета, где так неорганичны и его костюм, и его галстук, и сияющие лаком ботинки. А может, он просто хочет курить, но не решается?

– Курите, – кивнул Карантаев хмырю, сам достал сигареты и, неуклюже помогая себе больной рукой, прикурил. – С тех пор Пашка стал мне помогать. Он подслушивал, подглядывал, сообщал мне по мобильнику обо всех ваших планах и передвижениях. Так что следить за вами, девушки, не составляло для меня никакого труда!

Когда к Пашке нагрянули ребята Лешего, он нажал кнопку вызова на своем сотовом, и я всю сцену его похищения прослушал в прямом эфире. Естественно, машину бандитов вели до самого дома Овечкина. Пашка правильно понял свою задачу – просидеть у Лешего в подвале до тех пор, пока вы не заявитесь туда с изумрудами. Он точно знал, что банду в самый ответственный момент будет брать спецназ, что всех непременно спасут. Он знал, ждал, и чувствовал себя героем!

– Гад! – стукнула Сычева кулаком по коленке. – Так вот почему он обморок изобразил, когда его про спецназ спросили!

– Не гад, а правильный парень, – грустно вздохнул Карантаев. – Я ему за участие в операции грамоту почетную у начальства выхлопотал и пообещал помочь поступить в школу милиции.

– Он же торгаш! – фыркнула громко Сычева. – Какой из него мент?!

Афанасьев скучал в своем кресле и все более раздраженно качал ногой. Он так и не закурил, – наверное, трубку не принято курить в таких непрезентабельных кабинетах.

– Хороший из него будет мент, – отрезал Карантаев. – Добрый, смелый, и... неподкупный. Я ему деньги за информацию совал, а он не взял.

– Не взял! – захохотала Сычева. – Ты ему сколько совал? Сто рублей?! Да он меньше трехсот баксов и за деньги-то уже не считает!!

Карантаев поперхнулся дымом и закашлялся.

Опять эта Сычева его унизила. Опять! Ну откуда она, черт возьми, может знать, что именно сто рублей он и предлагал Пашке?!.

– А что теперь с ними со всеми будет? – спросила бледная, длинная, темноглазая девушка.

– Суд решит, – пожал Карантаев плечами. – Лескова и Овечкина засадят скорее всего очень надолго. Там шикарный набор наблюдается – незаконное хранение и торговля оружием, бандитизм, организация преступного сообщества, контрабанда, незаконный оборот драгоценных камней, уклонение от уплаты таможенных платежей, нецелевое расходование бюджетных средств, дача взяток и служебный подлог, убийства, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, похищение и незаконное лишение свободы... Всего и не перечислишь! Нет статьи, которой нельзя было бы припаять членам этой банды. Им жизни не хватит, чтобы за все это отсидеть.

– А Инга? – хрипло спросил Афанасьев. – Что с ней?

– С Ингой сложнее, – вздохнул Карантаев и затушил сигарету в пепельнице. – Оказалось, что она не совсем здорова психически. Так что «наказание» ей полагается только одно – принудительное лечение в психиатрической больнице. Кстати, кафе «У Гарика», хозяйкой которого она являлась, занималось не столько восточной кухней, сколько продажей наркотиков.

– Так вот откуда там столько наличности! – воскликнула Афанасьева, но тут же сделала испуганные глаза и заткнула свой рот руками.

– А что с попугаем, который все время перевирал слова? – обеспокоилась вдруг Сычева. – Ведь имущество наверняка конфискуют, кто будет птицу кормить?

– Я. – Карантаев вдруг почувствовал, как уши начинают гореть. – Я его буду кормить. Попугай птица нежная, экзотическая, ему уход нужен. Я домой его к себе забрал.

– А-а, конфискат! – захохотала Сычева. – Хорошее дело! Такая птичка тысяч на десять долларов тянет! Поздравляю с приобретением, лейтенант!!

– Капитан, – сухо поправил ее Карантаев. – Капитан, свидетельница, капитан!! И попрошу не озвучивать свои выводы вслух, они могут оказаться ошибочными.

Сычева надулась, заткнулась и отвернулась.

Грустно стало капитану, ох, грустно!

Сейчас они встанут, скажут ему спасибо и уйдут, каждая в свою жизнь. И места капитану в этой жизни уже не будет...

– Глеб Аркадьевич, – обратился он к бородатому, – нам известно, что после побега из загородного дома Овечкина, вы попали в не менее неприятную передрягу. С нами связалось местное отделение милиции деревни Огурцово. Жители этой деревни утверждают, что неоднократно видели, как у Луизы Воеводиной на участке работал изможденный, раненый человек. Воеводина до сих пор думает, что вы погибли в пожаре. И хоть на пепелище не нашли никаких останков, она считает себя виноватой в вашей гибели. Если вы напишете заявление...

– Не напишу, – резко оборвал его Афанасьев. – Воеводина меня от смерти спасла. Она хорошо кормила меня и... лечила.

– Ясненько, – усмехнулся капитан Карантаев. – В благородство играть изволите. Ну, как хотите...

– Говорила же я вам, девки, что Афанасьев у бабы отсиживается! – фыркнула опять Сычева. – Лечили его там! От чего, интересно?..