Изумрудный шифр

Павел подал бокал хереса Олегу. Он задумчиво посмотрел на брата, который вел себя непонятным для него образом. И хотя Олег был, как всегда, сдержан и прекрасно владел собой, Павел чувствовал происходящие в нем перемены. Больше всего беспокоило Павла, что Олег решит отойти от намеченного и сорвет то, что с таким трудом планировалось и осуществлялось.

– Надо присмотреть за Тони, – осторожно произнес Павел. – Он слишком явно симпатизирует Луизе Фернанде. Не натворил бы глупостей. Это касается и тебя.

Олег промолчал. Он смотрел, как во двор въезжает машина, и Тони открывает дверь перед Луизой Фернандой. Она держала на руках его дочь, которая сладко спала в нежных объятиях.

Глава 26

Кастель Гандольфо

После утомительных и изматывающих поездок папа всегда возвращался в Кастель. Он словно возрождался здесь, оживая заново и восстанавливая утраченные силы. Природа Кастель Романи мягко и ненавязчиво наполняла его жизнью, внося покой в душу. Этот город был для понтифика одним из любимейших мест на земле, куда всегда стремилось его сердце.

Папа долго изучал бумаги, затем отложил их в сторону и задумчиво посмотрел перед собой. Его глаза выражали спокойствие, но лицо было пугающе бледным. Дрожащими руками он взялся за подлокотники кресла и неуверенно поднялся. Бруно ринулся вперед, чтобы помочь, однако папа покачал головой, призывая его сесть на место. Он подошел к окну и, опершись рукой о раму, пристально посмотрел вдаль. Комната была погружена в тишину, которая стала непереносимо давить на уши, отдаваясь пронизывающим звоном. Ни Массимо, ни Бруно не смели нарушить это тревожное молчание, лишь с печалью смотрели на опущенные под тяжестью разочарования и грусти плечи понтифика. Наконец он повернулся к мужчинам и тихо спросил:

– Вы полагаете, что в этих деяниях были замешаны только двое? Мне необходимо быть уверенным, что этой махинацией занимались только Маринетти и Альбицци.

– Не думаю, что это будет легко узнать, – Массимо покачал головой. – Если кто-то из духовенства и был посвящен, то после убийств кардиналов наверняка постарается сделать так, чтобы это никто не обнаружил.

Папа понимающе кивнул.

– Я прикажу тщательно проверить все счета.

– И мы не знаем, – продолжил Массимо, – кто еще, кроме нас, читал бумаги Антонио Скарузо. Поэтому неизвестно, сколько людей посвящено в эту тайну.

– Расскажите мне все, что произошло с момента нашей последней встречи.

Массимо помог понтифику присесть в кресло и поправил сутану у его ног. Он начал длинный рассказ, и папа, не перебивая, слушал его. Бруно молчал, не пытаясь вмешиваться в повествование, только его глаза засветились странным блеском, когда Массимо начал рассказывать о Луизе Фернанде. Массимо ничего не утаил от понтифика и правдиво описал свое отношение к девушке, и все же Бруно чувствовал некоторую недосказанность, и это беспокоило не меньше, чем изучающий взгляд папы, направленный на его друга.

Прислушиваясь к своим ощущениям и одновременно не отвлекаясь от рассказа Массимо, Бруно поднялся с кресла и подошел к окну. Он смотрел на зеленую лужайку, но не видел ее сочных красок, не замечал синевы яркого чистого неба, и даже проказливый ветерок, без спросу залетавший в кабинет и колыхавший тюль, не привлекал его внимания. Бруно был погружен в себя и тем не менее не упускал ни одного слова, произносимого другом.

– Что тебя беспокоит, дитя мое? – вдруг услышал он голос папы, но подумал, что тот обращается к Массимо, и поэтому не стал отвлекаться от размышлений.

– Бруно, – позвал понтифик, и мужчина виновато обернулся.

– Я думал о женщине, о которой только что говорил Массимо.

– Похоже, что она вас обоих привязала к себе. Но меня интересует, насколько вы непредвзяты и беспристрастны? Так ли невинна эта девушка, как сказал отец Массимо? – Понтифик вздохнул. – И верна ли информация о ее семье?

– Она полностью соответствует истине, святой отец, – сказал Бруно. – Я летал в Барселону, где ознакомился с материалами по делу о ее похищении и встречался с семьей Солана Торрес. К сожалению, мать Луизы Фернанды умерла, но я имел беседу с ее отцом. Точнее сказать, с приемным отцом. Девочка носила его фамилию, и он считал ее своей дочерью. Биологическим отцом Луизы Фернанды является Николас Рискони, который и привез девочку в Рим, отдав в приют, находящийся под контролем кардинала Альбицци. Он с самого начала присутствовал в жизни девушки, но не как родитель, а как друг, после как босс.

Бруно непонимающе покачал головой и жарко добавил:

– Разве может отец сотворить подобное со своим ребенком? Забрать у матери, лишить семьи и отдать в приют. Сделать воровкой и теперь вести на свою же дочь охоту!

Массимо внимательно вгляделся в лицо друга, с удовольствием отметив, что оно горит от негодования.

– Ваше святейшество, как прикажете поступить с девушкой? – спросил Массимо, видя, что Бруно опасается задавать этот вопрос.