Изумрудный шторм

А потом словно весь мир взорвался. Снаряд угодил в наше убежище, и каноэ загудело, как барабан. За ним в реку начали падать другие снаряды: они влетали в воду с громким всплеском – точно бобры били хвостами по воде. Самих всплесков я, конечно, не видел, но отдача очень даже чувствовалась. А затем с приглушенным визгом один из снарядов чиркнул по тому месту, где мы находились всего несколько секунд назад, и погрузился в грязную темную воду где-то позади нас.

– Надеюсь, это отпугнет мсье кайманов, – заметил Джубаль.

И действительно, аллигаторам хватило ума уйти из-под обстрела.

Через деревянный корпус доносились радостные крики. Неужели французы вообразили, что наша лодка перевернулась в результате этих боевых действий? Должно быть, да; и еще они думают, что мы утонули или нас сожрали крокодилы, поскольку на поверхность никто не всплывал. Каноэ в темноте почти не было видно. Джубаль тихонько подгребал одной рукой, придерживая другой весло и борт лодки. Я тоже принялся помогать ему, и вскоре мы как будто бы медленно миновали освещенный кострами участок.

– Кажется, воздуху уже не хватает, – сказал я.

– Терпение, друг мой. Сидите тихо, как мышка.

– А что если кайманы вернутся?

– Тогда мы скормим им вас, чтобы не пришлось скармливать меня.

– Мерси, Джубаль.

– Это ведь вам захотелось наведаться в гавань.

Вокруг по-прежнему царила полная тьма, а воздуха в перевернутом каноэ становилось все меньше. Изредка доносились одиночные выстрелы – я надеялся, что стреляли вслепую, – и еще так и ждал, что того гляди мне в ногу вопьются острые зубы. Я не знал даже, в верном ли направлении мы плывем, но при мысли о том, что я в очередной раз умудрился потерять жену и сына, мне становилось как-то все равно. Я потерпел полное фиаско, черт бы меня побрал!

В конце концов, я начал задыхаться.

– Джубаль, мне нужно глотнуть воздуха, – хрипло пробормотал я.

– Еще минуту…

И вдруг наше перевернутое каноэ с грохотом врезалось во что-то твердое. Мы резко остановились. Неужели французы пустились за нами вдогонку на лодках? Можно, конечно, отплыть к болотам, где меня пристрелят или сожрут живьем. Или же сдаться, и тогда меня повесят или сожгут.

А потом я решил, что слишком устал, чтобы плыть.

– Вылезаем, – скомандовал Джубаль.

– Чтобы сдаться?

– Не сдаться, а спастись.

И вот я вынырнул из-под нашего суденышка. На днище, в том месте, куда ударил снаряд, красовалась большая выбоина, но в целом, что удивительно, каноэ не слишком пострадало. Должно быть, оно было выдолблено из дерева необычайно твердой породы. Я протер глаза и увидел в полутьме белые скрещенные позументы на военных униформах, а потом открыл рот и зашелся в кашле, готовый извиниться за то, что метнул тесак во французского главнокомандующего.

Лишь потом я вдруг заметил, что лица у этих вояк темные и что они протягивают нам руки из рыбацкой лодки.

– Вы повстанцы? – спросил я у них.

Меня подхватили чьи-то сильные руки.

– Освободители, – услышал я в ответ.

– Давно пора, – проворчал Джубаль.

– Но, может, это вы опоздали, – ответил ему один из солдат. – Или, может, генерал Жан-Жак Дессалин сердится, что вы появились с совсем другой стороны, а не там, где вас ждали.

Я вздохнул.

– Боюсь, это моя вина. Не тот маршрут выбрал.

– Мой компаньон – полный идиот, Антуан, – добавил Джубаль, стоявший рядом в воде. – Но он может оказаться полезным.

Его соратники втащили меня в лодку.

– Что-то не выглядит он полезным, – заметил мужчина с сержантскими нашивками. – Скорее, смахивает на утопленника.

Все чернокожие дружно расхохотались. Джубаль влез в лодку и уселся рядом со мной. Костров, разведенных французами, видно не было – кругом царила тихая темная ночь.

– У меня есть срочное сообщение для генерала Дессалина, – сказал я.

Антуан всем телом подался вперед.

– Тогда тебе надобно побыстрее передать его генералу, пока он решает, убить тебя или поджарить на костре, белый человек.

Они снова рассмеялись. Я же молча взмолился о том, чтобы это веселье не привлекло внимание французов. А то еще снова откроют огонь.

Глава 25

Мы с Джубалем, совершенно изнуренные, выбрались из лодки повстанцев и заснули прямо на берегу. С воды нас видно не было, так как лодку прикрывали мангровые деревья. Спали мы мертвым сном и проснулись, лишь когда солнце стало нещадно припекать и нас начали донимать назойливые насекомые. Затем нас накормили завтраком из жареной свинины с бананами, и мы жадно ели, наблюдая за беготней крохотных сухопутных крабов и кайманами, которые лежали в воде поодаль и изредка лениво позевывали. Наш эскорт из дюжины чернокожих был вооружен, как пиратский отряд – пистолями, мушкетами и штыками. А вот вместо шпаг и сабель у них были ножи для рубки тростника и мачете. Мальчишка лет десяти притаился высоко на дереве: он разлегся на ветке неподвижно, как кот, и наблюдал, не появятся ли французы.

– Похоже, ты любишь навлекать на себя неприятности, белый человек, – заметил Антуан, которого успели повысить в чине от простого рядового до полковника. – Сроду не слыхивал, чтобы одна дурья башка вызвала столько стрельбы.