Изумруды для Офелии

— Почему мы должны расстаться? — о досадой и недоумением спросил Гарри. — Ну что ты выдумываешь? Я не хочу расставаться с тобой. Я люблю тебя. Ты слышишь меня?

Кэтрин села в постели, обхватила колени и запинаясь заговорила:

— Прости меня… Я тоже люблю тебя. Мне необыкновенно хорошо с тобой… Любая другая девушка на моем месте была бы счастлива… Я тоже счастлива, но…

Гарри обнял ее и горячим поцелуем заставил замолчать. Он снова стал ласкать ее. А когда он взял в рот сосок ее упругой небольшой груди и стал ласкать его языком, девушка забыла все свои сомнения и тревоги. Она опустилась на постель в изнеможении страсти и, сбросив подушку на пол, обхватила руками своего любимого. Гарри подхватил девушку на руки, посадил ее в кресло, а сам сбросил матрац с постелью на ковер, рядом быстро расстелил одеяло и, взяв за руку Кэти, увлек ее на пол. Теперь их ложе было широким и удобным. Их второе слияние за эту ночь было бурным, страстным и каким-то исступленным. Казалось, что это последняя встреча любовников, которые, не успев утолить любовную жажду, расстаются навсегда…

Вскоре им стало тесно и в этой импровизированной постели. В схватке характеров, страсти и непокорности их тела катались в темноте по пушистому ковру, переплетаясь, образуя причудливые фигуры, отталкиваясь и вновь сплетаясь. Страстное дыхание, прерываемое стонами и вскрикиваниями, нарушало ночную тишину дома. Потом все стихло…

В открытые занавешенные окна проникал свежий предутренний воздух парка, обдувая разгоряченные тела влюбленных, разметавшиеся на пушистом ковре, как будто поверженные после долгого ристалища. Так они лежали, пока их дыхание не стало ровным и спокойным.

Кэтрин подползла к своему возлюбленному и прильнула своим жарким телом к его груди. Он прижал к себе ее голову, ласково теребя шелковые кудри.

— Девочка моя любимая, — горячо выдохнул он, — у нас все будет хорошо! Разве ты не чувствуешь, как мы нужны друг другу…

— Да, да, любимый, — взволнованным шепотом заговорила Кэти. — Я очень люблю тебя, я чувствую, как все у нас гармонично и прекрасно. Я больше не буду мучить тебя сомнениями. — И, чуть подумав, добавила: — Но ты тоже понимаешь меня, ведь правда?

— Конечно, понимаю, — ласково ответил Гарри. — Остался еще месяц действия контракта, и тогда… ты будешь свободной, независимой женщиной. Этакой американской феминисткой, которая не допустит никакого мужского влияния.

Кэти тихонько засмеялась, еще сильнее прижимаясь к нему.

— Я хочу твоего мужского влияния, — горячо зашептала она. — Хочу даже зависимости от тебя, хочу подчиняться тебе, но только через месяц. Сейчас я и так в твоем подчинении.

— Тем более что я должен сегодня заплатить тебе за прошедший месяц, — важным хозяйским тоном шутливо произнес Гарри.

— Вот именно, — ответила Кэтрин. — И это будет, как и всегда, чрезмерная плата. Мне стыдно брать такие деньги за якобы сложную работу, которая таковой не является.

— Что значит «не является»? — спросил Гарри. — Ты прекрасно выполняешь абсолютно все пункты контракта, тобой довольна хозяйка, тебя боготворит ее сын… Какие проблемы?

— В том-то и дело… — Кэти вновь опустила глаза. — Мне совестно получать такие деньги за жизнь в доме, который стал мне почти родным. И чтобы этот чек выдавал мне человек, которого я люблю.

Гарри опять засмеялся. Этот смех был добрым и спокойным.

— Я не буду торговаться с тобой, дурочка, — заговорил он, как с маленьким ребенком. — Я деловой человек и привык соблюдать условия контрактов, которые подписываю. — С этими словами он схватил девушку в объятия, покрыл ее лицо, шею и грудь горячими поцелуями и весело сказал: — Откуда такое чудо в наш прагматичный век? Ну прямо девушка из романов Диккенса…

Кэтрин счастливо засмеялась, нежно поцеловала кончик его носа и, вздохнув, ответила:

— Вот такая я старомодная барышня…

— Ты мое чудо, прелесть, счастье, о котором я даже не мечтал.

Он внимательно и нежно вгляделся в ее лицо и, полюбовавшись, проговорил:

— Как жаль, что мне надо сегодня уезжать! Целых пять ночей без тебя. Но уж в следующий уик-энд… — он нежно поцеловал ее шею и грудь, — все три ночи будут наши…

Сквозь плотные занавеси уже пробивалось утреннее солнце. Привстав на локте и повернувшись к стенным часам, Гарри проговорил:

— Уже почти восемь. Будем вставать или еще полежим?

— Надо вставать, — сказала Кэти, поднимаясь, — и приступать к работе.

— Какая работа? — недоуменно спросил Гарри. — Мама поднимается не раньше десяти.

Кэти рассказала ему о своем утреннем распорядке и предложила позавтракать на кухне вместе с Полли.

К ее удивлению, Гарри понравилась ее идея.

— Полли, — с теплотой в голосе произнес он. — Я столько времени проводил с ней в детстве. Мне нравилось ходить с ней на рынки и в магазины. Она тоже любила брать меня с собой: я складывал и вычитал не хуже калькулятора. Мы с ней дружили…

Когда Гарри и Кэти вошли в кухню, Полли радостно всплеснула руками.

— Как я рада, садитесь, дорогие мои.

Она бросилась вытирать фартуком деревянные табуретки.

— Ну, Полли, — важно произнес Гарри, — чем ты будешь нас кормить?