Изумруды Кортеса

По прошествии двух дней Монтано отправился в путь вместе с еще четырьмя испанцами, одним мешиком-переводчиком, знавшим язык народности тараска, которая населяла Мичоакан. Подарки для Кацонси были навьючены на мулов и индейских носилыциков-тамеме. Я не стану здесь повествовать о событиях этой экспедиции, так как они не имеют никакого отношения к нашей истории. Скажу лишь, что после утомительного двенадцатидневного пути по грязным и топким дорогам посольство добралось до первого селения, принадлежавшего Кацонси. Туземцы были крайне удивлены появлением испанцев, и путникам пришлось дожидаться, пока об их прибытии будет извещен сам король. Кацонси, которого поразила эта новость, распорядился, чтобы посланцы Кортеса оставались в селении до тех пор, пока он не решит, как с ними поступить. В ожидании они провели несколько недель, так что мешики и даже испанцы уже уверились, что их просто-напросто откармливают на убой, чтобы доставить на праздничный королевский стол. И похоже, что дело шло именно к этому: король уже созывал гостей на угощение, но, к счастью, один из старейшин, которому Кацонси полностью доверял, сумел переубедить касика.

— Не делайте этого, мой господин, — сказал он Кацонси, — поберегите свою жизнь, так как, угостившись мясом белых пришельцев, выиграете вы немного, а потеряете немало, как говорится у наших соседей — мешиков. Кортес — великий властитель, сумевший с горсткой солдат завоевать целую империю. Нам не удалось бы такое, даже если воевать много лет и число наших воинов равнялось бы многим тысячам.

Итак, однажды под вечер, когда в окружении Кортеса уже начали всерьез тревожиться о судьбе посольства Монтано, он и все его спутники благополучно возвратились из своей поездки. С ними прибыли знатные жители Мичоакана, которые отправились в Койоакан в сопровождении своих слуг, чтобы увидеть великого человека — дона Эрнана Кортеса.

Губернатор, следуя местным обычаям и по своей всегдашней щедрости, встретил их с почестями, то есть устроил празднество и большой прием, на котором всем раздавались подарки. Впрочем, жертвоприношения были запрещены, что удивило послов Кацонси, специально захвативших для этой цели своих рабов. Чтобы показать гостям, как положено воздавать почести Всевышнему, не причиняя при этом зла никому из смертных, что является величайшим грехом и, конечно, никому не может стяжать небесную милость, Кортес попросил брата Ольмедо отслужить торжественную мессу, на которой присутствовали все капитаны и солдаты в парадной форме и их жены в пышных нарядах. После празднеств губернатор отправил Кристобаля де Олида с ответным визитом к Кацонси в сопровождении огромной свиты. Они также везли с собой пушки, ядра и порох, чтобы произвести впечатление на Кацонси и убедить его присягнуть на верность императору Карлу.

Кристобаль де Олид вскоре возвратился, утвердив мир на землях Мичоакана и заслужив полное доверие Кацонси, который принес присягу императору и поклялся в дружбе Кортесу.

Еще до того, как вернулся Олид, как раз в день памяти святого Иакова, Кортес узнал, что у побережья Пануко появилась внушительная эскадра из одиннадцати военных кораблей и двух бригантин под командованием дона Франсиско де Гарая, губернатора Ямайки. Почти тысяча человек, прибывших с этой эскадрой, выражали желание поселиться на землях Новой Испании.

Полковник Педро де Вальехо, который по поручению Кортеса нес службу в Пануко, имея резиденцию в селении Сантистебан-дель-Пуэрто, срочной почтой направил губернатору депешу, в которой сообщал о прибытии Гарая. По уверениям некоторых испанцев, приплывших с Гараем, он намеревался заняться освоением и заселением этих земель.

Известие это застало Кортеса не в лучшую минуту: едва успев отрядить Олида в Мичоакан, дон Эрнан неудачно упал с лошади и сломал руку. Это происшествие приковало его к постели, и он страдал от сильной боли.

Однако капризная фортуна, которая то возносит человека к вершинам успеха, то внезапно отнимает у него все свои дары, пожелала, чтобы как раз в это время прибыл гонец из Испании с королевским приказом, согласно которому право открывать земли Новой Испании и заселять их жаловалось исключительно Кортесу. Обрадованный новостью, дон Эрнан поспешил уведомить об этом Гарая и предложил ему приехать в Койоакан для переговоров и обсуждения всех вопросов. Было это в ноябре 1523 года от Рождества Христова. Гараю пришлось отправиться в Койоакан, но не столько потому, что он спешил договориться об условиях своего пребывания в Новой Испании, сколько потому, что среди его людей, прекрасно осведомленных о несметном богатстве этих земель, уже начало зреть недовольство.