Изумруды пророка

– Погодите минуточку! К вам приходило много посетителей, которые интересовались бы вот этим ожерельем?

– Да уж, я бы сказал, даже слишком много! Вы – третий и четвертый!..

– А кто приходил до нас?

– Понятия не имею. Какой-то мужчина, какая-то женщина... И вообще, вас это не касается!

– Еще одну минутку! – остановил его Адальбер. – Почему вы называете исчезнувшие изумруды проклятыми камнями?

– Это тоже вас не касается. В любом случае в сокровищнице их давным-давно уже нет! Слуга покорный, господа, всегда рад оказать услугу!

Произнося эти любезности, Осман-ага одновременно ущипнул себя за правое ухо, потом тихонько свистнул и трижды постучал по столу.

Охрана двинулась к посетителям с явным намерением без лишних церемоний вывести вон, и Альдо с Адальбером распрощались с хранителем с максимальной скоростью и минимальной вежливостью.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – спросил Адальбер, пока они вдвоем шли через сад. – Похоже, не мы одни интересуемся «Светом» и «Совершенством», которые здесь называют «проклятыми камнями». У этого типа вид был вроде бы даже испуганный?

– Еще какой испуганный! Видел, какую пантомиму он разыграл перед тем, как выпроводить нас за дверь?

– Ты имеешь в виду, что он дернул себя за ухо, свистнул, а потом постучал по столу? Я едва удержался от смеха: он был прямо-таки неотразим, когда все это проделывал!

– Хорошо сделал, что удержался: здесь считается, что подобные манипуляции предохраняют от сглаза, только стучать надо обязательно по деревянному предмету!

– Хотел бы я знать, что за всем этим кроется?

Альдо устало пожал плечами.

– А я сейчас даже и не уверен, что меня это интересует. Во всем случившемся я вижу только одно: нить снова оборвалась! И думаю только об одном: куда нам теперь податься?

– Во всяком случае, одно утешение у нас остается: если нить оборвалась для нас, то она оборвалась и для наших конкурентов, а конкуренты, по-видимому, у нас объявились, и их не так уж мало. Но я с тобой согласен: удар оказался жестоким, – я ведь был совершенно уверен в том, что мы сегодня же увидим собственными глазами «Свет» и «Совершенство»...

– И затем нам пришлось бы искать способ извлечь их оттуда как-нибудь так, чтобы нас не пристрелили на месте или же не арестовали за кражу и потом расстреляли, что, в общем, одно и то же... Турки, похоже, начисто лишены чувства юмора... И все же, если поразмыслить, я начинаю спрашивать себя...

Он остановился в тени кипариса и, чтобы дать себе время подумать, закурил, задержав взгляд на прелестной беседке, увенчанной чем-то вроде приплюснутого сверху купола.

– Ну, и о чем же ты размышляешь? – нетерпеливо поинтересовался Адальбер.

– Если бы мы смогли узнать, почему еврейские «Свет» и «Совершенство» здесь называют «проклятыми камнями», может быть, мы к чему-нибудь и пришли бы. Ты не знаешь историка или, может быть, какого-нибудь археолога, который...

– Археолог никогда не бывает «какой-нибудь»!

– Хорошо, пусть не какой-нибудь! Так вот, кого-то, кто хорошо был бы знаком с историей оттоманских султанов?

– Я-то нет!.. Зато ты знаком с человеком, который мог бы оказаться нам весьма и весьма полезным!

– Не понимаю, кого ты имеешь в виду?

– Твою гадалку!

– Она смотрит в будущее! А вовсе не в прошлое.

– Для таких женщин, как она, прошлое всегда имеет значение, а твоя прорицательница к тому же еще и еврейка. Для евреев же память о прошедших веках священна. Кроме того, она предупредила тебя о том, что тебе угрожает опасность...

– Я, кажется, уже высказал тебе все, что думаю на этот счет.

– Может быть, и так, синьор Казанова! Но не мог бы ты хоть ненадолго забыть о своей царственной особе? Опасность скорее всего реальна, потому что, кроме нас, есть другие люди, которые ищут изумруды. Если она и впрямь что-то знает или что-то заметила в тебе, это может оказаться интересным.

– А если она ничего такого не увидела? Если я был прав?

– Ну, так ты напустишь на себя добродетельный вид, скажешь ей, что ты – верный муж, потреплешь барышню по щечке и отправишься восвояси. Вот так, ничего сложного, и я думаю, что попытаться все-таки стоит.

– Ты прав. У нас не остается выбора. Я пойду к ней сегодня же ночью...

– ...а я подожду тебя в машине и буду поглядывать, что делается в окрестностях ее дома.

– Только сначала мы попробуем сделать еще одну вещь.