Изумруды пророка

– Я знаю, – безрадостно ответил Альдо, которому вдруг и очень не вовремя захотелось плакать. К счастью, Вобрен уже сменил тему и теперь интересовался, что, собственно, Морозини делает в Друо на аукционе, где не выставлено на продажу ни одной драгоценности. Но тут, не дождавшись ответа, антиквар уже отвернулся от друга, чтобы с изысканностью, достойной двора Людовика XIV, раскланяться с двумя величественными дамами, направлявшимися в зал, у входа в который стояли Морозини с Вобреном. Дамы приветливо улыбнулись, как улыбаются тем, кого высоко ценят, и проследовали своей дорогой; мужчины проводили их взглядом, особенно пристально смотрел им вслед Альдо, у которого царственный вид одной из женщин вызвал смутные воспоминания. Дама была уже немолода, хотя и свежа для своих примерно шестидесяти лет, и ее серебристую седину, прикрытую черным током с вуалеткой, казалось, должна была венчать корона.

– Кто они такие? – спросил Альдо.

– Ты разве не знаешь? Я-то думал, что ты знаешь наизусть весь европейский гербовник, не говоря уж о «Готском альманахе». Это была принцесса Мюрат, урожденная Сесилия Ней д'Эльшинген. Вторая дама – ее сестра, герцогиня де Камастра, и уж ее-то ты, по крайней мере, должен был бы знать, потому что Камастра – сицилийцы.

– Не знаю, в курсе ли ты, что между Венецией и Сицилией есть некоторая разница и определенное расстояние. Да, так ты, кажется, спрашивал меня, что я здесь делаю? Так вот, милый мой, я пришел только затем, чтобы встретиться с принцессой.

– Вот оно что? Но почему?

– Послезавтра она устраивает благотворительный вечер в пользу русских эмигрантов, и я хотел бы туда попасть...

– Интересная новость! Ты так безумно интересуешься теперь русскими эмигрантами?

– Некоторые из них были хорошими клиентами.

– И тебе хотелось бы помочь им посредством... Ах, вот оно что! – внезапно закричал Вобрен, хлопнув себя по лбу.

– О чем это ты?

– Да о твоих намерениях! Какой же я глупый! Ты слишком тесно со всем этим связан, чтобы не знать о том, что в самое ближайшее время здесь будут продавать драгоценности дома Романовых, в том числе корону Екатерины II, на которой в общей сложности четыре тысячи каратов драгоценных камней. Тебя, конечно, это интересует, и ты хочешь быть поближе?

– Вот именно! – с облегчением выдохнул Морозини, впервые услышавший об этой продаже, но тут же решивший обязательно узнать, на какое число она назначена, если только Ги Бюто еще не позаботился об этом.

– Нет ничего проще! В крайнем случае ты мог бы даже обойтись и без меня: у тебя известное имя, громкий титул, ты уважаемый эксперт, так что тебя примут... ну, не скажу, что с распростертыми объятиями, поскольку это не в стиле принцессы, но все-таки доброжелательно. Особенно если ты намереваешься сделать какое-нибудь пожертвование. Я тебя представлю, как только закончится аукцион. А пока пойдем в зал, скоро начнется!

– Собственно, а ты-то сам что здесь делаешь? Ты ведь специалист по XVIII веку, а не по эпохе Империи?

– Нет, но я здесь вполне на своем месте, дорогой мой! Я пришел купить для одного прекрасного клиента редчайшее издание «Опасных связей» с гербом герцога Шартрского. Библиотека никак не может принадлежать полностью к одной эпохе, так что, как видишь, мое присутствие здесь вполне оправдано.

Никогда еще торги не казались Морозини такими долгими, несмотря на развлечение, которое доставила присутствующим схватка между принцессой Мюрат и представителем принца Виктора-Наполеона, главы императорского дома, живущего в изгнании в Брюсселе и, кроме того, тяжело больного. Схватка, в которой и сам он принял участие, решив купить письмо императора к маршалу Мармону и подарить его Ги Бюто. Этот поступок стоил ему изумленного взгляда принцессы, бешеного – уполномоченного принца и кислого замечания Жиля Вобрена.

– Какая муха тебя укусила? – спросил он. – Ты помешан на «эссоннском предателе»?

– Нет, но он был бургундцем, и это доставит удовольствие моему дорогому Ги Бюто, тоже бургундцу. Он с удовольствием собирает все, что имеет отношение к его обожаемой провинции.

– А ты заметил, что у принцессы очень недовольный вид? Странный ты выбрал способ понравиться!

– Зато это даст мне возможность принести ей свои извинения... и весьма обстоятельные. Кроме того, она, по крайней мере, будет знать, кто я такой.

В самом деле, венецианского антиквара хорошо знали в особняке Друо, и оценщик не отказал себе в удовольствии объявить, сопроводив свои слова поклоном и улыбкой:

– Продано князю Морозини, которого мы всегда рады здесь видеть!

Как только торги закончились, Альдо направился прямо к знатной даме, даже не забрав свою покупку и не дав другу времени проявить инициативу. Склонившись сначала перед принцессой, затем перед ее сестрой с видом человека, знающего, с кем он имеет дело, Альдо произнес с самой своей чарующей улыбкой:

– Боюсь, я навлек на себя неудовольствие вашего высочества, но я пришел сюда лишь затем, чтобы купить это письмо.