Изувер

Допрос Мерзляков организовал по всем правилам: один из его оперов писал протокол, другой караулил каждое движение задержанного, а сам капитан расхаживал по тесноватому прокуренному кабинету и, как пики, бросал в Мотыля острые вопросы:

— Нож твой?

— Нет. Нашел.

— Ага. Только что. Шел вот домой, подобрал с земли и нес нам сдавать. Так? Или, может, это мы тебе его в машине подкинули?

— Нет. Он у меня был в кармане.

— Так. Новый Уголовный кодекс читал? — Мерзляков схватил со стола беленькую, с российским флагом книжицу, полистал. — Статья 222… так… «незаконное приобретение… ношение… холодного оружия наказывается… на срок до двух лет со штрафом до двухсот минимальных зарплат…». Ну вот, господин Мотыль, одна статья для тебя уже есть. Дальше поехали. Наркотики… Статья 228… «…незаконное изготовление, приобретение, хранение…» часть 1. «наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет с конфискацией имущества.» Годится? Дальше читаем. Статья 317-я. «Посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов… наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным заключением…» А, Мотыль? Что скажешь?

— Я на вас не нападал, товарищ капитан. Это вы на меня напали. Я шел домой…

— …с тесаком в кармане, пьяный — это уже засвидетельствовано — при задержании оказал сопротивление сотрудникам уголовного розыска, выхватил при этом нож, размахивал им…

— Я его не выхватывал!

— …и пытался ударить оперуполномоченного лейтенанта Шаталова. Пытался, Олег?

— Угу. Махался он, махался, — подтвердил лейтенант, не поднимая занятой головы от протокола.

— Вы! Козлы! — вне себя завопил Мотыль. — Чего мне шьете?! Какое еще сопротивление?! Я даже не успел спросить ничего. И нож у меня в кармане был…

— Ты нож достал и махался им, мне руку тоже порезал, видишь? Мерзляков показал Мотылю заживающий уже порез на ладони — открывал дома банку шпрот. — А за «козлов»… С-сволочь! Оскорблять органы! — и обрушил на задержанного серию хороших боксерских ударов.

Мотыль притих, хватал открытым ртом воздух, некоторое время безмолвствовал, что было в его положении весьма разумно.

— Так, поехали дальше, — деловито говорил Мерзляков, по-прежнему расхаживая по кабинету и нещадно дымя сигаретой. — Три статьи у тебя уже есть. Следующая… Да, наркоту ты где взял?

— Купил.

— Где?

— В каком-то ларьке. У Дворца шинников.

— Говори конкретно.

— «Братан». А продавщицу Мариной зовут.

— Гм… Разберемся. Шаталов, это в протокол пока не пиши, думаю, он брешет, тень на честных людей бросить хочет. Разберемся. А за клевету еще статью получит.

— Понял, товарищ капитан. — Лейтенант чтото зачеркнул в протоколе.

— Итак, Мотыль, три статьи уже наскребли.

В сумме двадцать пять лет тюрьмы тебе обеспечено. Хотя максимально, конечно, могут дать двадцать. Судьи у нас сейчас добренькие. Но двадцать это тоже неплохо. Целое поколение без бандита Мотыля вырастет, воздух у нас на Левом берегу чище будет.

— За финарь и наркоту суммарно года два могу получить, не больше, Мотыль шмыгал разбитым носом. — Перекантуюсь. А за побои вы ответите, гражданин капитан. Я к прокурору обращусь.

— Обращайся, твое право, — Мерзляков оставался невозмутимым. — Но ты не спеши, Перегонцев, послушай, что я тебе еще скажу. Это только начало статьи, какие я тебе назвал. Главное — впереди. Мы тебе теперь и утопленника вспомним. Ты, может, уже забыл, а? На Усманке летом?

Ты думал, что с тебя как с гуся вода… Свидетели одно и то же показывают, несчастный случай по пьянке и все такое прочее. Как бы не так, Мотыль! Это убийство, и ты его организовал. Глядим, чего тут нам закон предлагает, какую для тебя кару депутаты Госдумы придумали. Ага, вот: 105-я… «Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку…» «Причинение смерти» — ну и грамотеи!.. Ну да ладно, доктора же наук писали, им виднее. «…Наказывается на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы». Пункты тебе, Перегонцев, подходят следующие: д) совершение убийства с особой жестокостью, ж) совершенное группой лиц по предварительному сговору… Ты думаешь, Мотыль, уголовный розыск забыл про Акимушкина? И про вас, сволочей? Казанок, Мачнев, Круглое… Они против тебя показания дали, Перегонцев, все рассказали.

— Врете вы!

— Я? Вру? Да ты, гнида, вошь болотная! Я — офицер милиции, начальник угрозыска?! Ты соображаешь, что вякаешь?

Мотыль, сбитый неожиданным и очень сильным ударом Мерзлякова, снова отлетел к стене, ударился головой о батарею парового отопления, застонал.

Опер — широкоплечий, в кожанке — стоявший у дверей, выглянул в коридор.

— Нормально, Игорь Николаевич, — сказал он на немой вопрос Мерзлякова Никого.

— Ты считай, считай, — посоветовал капитан, потирая правый ушибленный кулак и обращаясь к Мотылю, который уже снова сидел на стуле. — Суммируй. Сколько там набежало? Сорок лет?