Изувер

— Да об этом весь Левый берег знает, Эмма Александровна! Капитан с Кашалотом корешился, они давно уже мертвым узлом повязаны. Мерзляков тачку новую купил, а деньги где взял?

Менты по полгода зарплату не получают. А Кашалот процветает. Он весь район под себя подмял, они с Мерзляковым и коммерсантов, и братву давили как хотели. Там, если покопать… — Мотыль махнул рукой.

— Хорошо, заметано. Поработаем, разберемся, — отрывисто, деловито говорила Крайко, понимая, что обиженный Мотыль многое еще может рассказать интересного для уголовного розыска, а, может, и для офицеров Мельникова.

Надо с ним поработать, надо. У него, конечно, рыльце тоже в пуху. Так просто, даже после побоев, человек брать на себя тяжкую вину не будет.

Значит, Мотыля самого держали на крючке. Его заточение — практически добровольное — было чьим-то расчетливым, продуманным ходом: надо было прикрыть другого человека.

Да, надо очень серьезно разобраться с этим Кашалотом и его корешком Мерзляковым. Мотыль дал серьезную информацию, но она пока что общая, а вот поговорить с ним о конкретных делах…

Пусть этим займутся офицеры Мельникова, она скажет Александру Николаевичу. Вдруг всплывет нечто нужное…

У себя в блокнотике Эмма Александровна записала твердым почерком:

1. Допросить Мерзлякова;

2. Допросить его бывших коллег-оперативников Заводского РОВД;

3. Вместе с Мельниковым проанализировать связи Мерзлякова — Кушнарева (Кашалота).

Мотыль подписал протокол допроса и этим же вечером был выпущен из следственного изолятора.

Глава 25 ПОТРЯСЕНИЕ

Работали с Мариной Безугловой все те же Омельченко с Брянцевым. Исходили из желания продавщицы «Братана» помогать службе безопасности. Выбор сделала она сама. Отныне она становилась причастной к тайне, какую знали немногие.

Разумеется, это — риск, и риск серьезный. Но получить новую и необходимую информацию без помощи Марины Безугловой оперативники управления ФСБ пока что не могли.

Все окружение Паши отделением Мельникова было тщательно изучено, просчитаны возможные будущие информаторы — те, с кем он мог делиться откровениями, кто мог дать в разработке Шакала неоспоримые доказательства его причастности к убийству милиционеров и нападению на инкассаторов.

Старший Волков отпадал сразу: в прошлом судимый, всей душой ненавидящий милицию и вообще органы, по-своему любящий сына — разве он скажет о нем что-нибудь дурное?! Наоборот, едва почувствует, что вокруг Павла кругами стали ходить люди из ФСБ или из той же милиции, тут же посоветует сыну избавиться от вещдоков и т. п. Урка опытный, знает, что делать.

К отцу Паши даже приближаться нельзя. Другое дело, обхитрить его, обмануть. Поискать пистолеты дома — под благовидным предлогом, на законных основаниях, с помощью того же РУОПа.

Это вполне реально.

Нельзя было говорить и с приятелями Волкова-старшего: Жориком и Володей, грузчикамипропойцами. Беспринципные люди, также дружно ненавидящие ментов и органы в целом. Да они сейчас же донесут папаше Волкову, что его сыном интересуются «дяди из серого дома».

Нет, всех этих людей надо пока оставить в покое.

Долго обсуждалась кандидатура Веры Ивановны, тещи Павла. Что, если приоткрыть перед ней тайну? Вроде бы она — честный человек, коммунист с большим стажем, не бросившая в мутную пору свой партийный билет, убежденная сталинистка, а значит, сторонница твердого государственного порядка и дисциплины. Может быть, она что-то знает или, во всяком случае, догадывается, имеет какую-нибудь информацию о зяте. Ее, при положительном раскладе, можно прямо попросить поискать дома пистолеты. Павел ведь не порвал с семьей окончательно, бывает у сына, по нескольку дней живет в квартире Веры Ивановны. И почему бы в самом деле не попробовать заполучить ее в помощницы ФСБ?!

Да, теоретически этот ход можно использовать, но как еще сама Вера Ивановна прореагирует на это, даже на сам намек о серьезных подозрениях в адрес своего зятя? Пожилая женщина здоровьем не отличается — нервная, «заводная». Начнет, чего доброго, кричать, выпытывать у зятя подробности, спугнет Пашу…

Риск. Серьезный.

С женой, с Людмилой, поработать?

И эта кандидатура для откровенных бесед с оперативниками совсем не подходящая, издергана жизнью, неудачным замужеством, больным ребенком, безденежьем. Поведение ее непредсказуемо, может поделиться новостью с матерью, и две издерганные женщины такое устроят…

Помогла в определенной мере соседка Веры Ивановны. Женщина работала в районном суде делопроизводителем, что к чему, понимала, помочь оперативникам согласилась. Офицеры Мельникова карты ей все не раскрыли, попросили только под благовидным предлогом зайти к Вере Ивановне, поговорить за жизнь, порасспросить о Павле.

Соседка эту просьбу выполнила.

Зашла за солью (своя кончилась, а идти в магазин уже поздно), глянула на убогую обстановку в доме Веры Ивановны, посочувствовала ей. Мол, скромно очень живете…