Извек

Кощей застонал, исполненный бессильной ярости. В сердцах смёл со стола чаши и кувшины.

— Ну ничего, скоро новая вера посшибёт всю спесь. От рабов божьих до простых рабов шажок меньше пичужьего. Коли перед чужим богом спину согнут, то и на колени встать недолго. А вот стоять на коленях придётся долго… Ох, как долго…

ГЛАВА 14

И рассвет с закатом дюже похожи, да за каждым слишком разное следует…

Витим-зареченец

…Бутян проводил взглядом кувыркающийся в воздухе топор, глянул на отбитую руку. Если бы не наруч с кованными пластинами, переломилась бы как прутик. Благо, меч пришёлся плашмя. Был ли это расчёт, или ошибка русоволосого дружинника, рассуждать некогда. Молниеносно оценив ситуацию, Бутян собрался и метнул тело вперёд. Быстрота и напор не раз спасали его раньше. Пока противник радовался, увидав в руках у Бутяна сломавшийся меч или обрубок топорища, атаман живым вихрем врезался в грудь противника, и в мгновение ока ломал могучими ручищами неприкрытую доспехом гортань.

На этот раз боги не были благосклонны к лихому батьке. Кулак Извека встретил его на полпути и, изменив направление полёта, откинул Бутяна в сторону. Громыхнув спиной о камни моста, атаман привычно перекатился через голову и… ощутил, что твердь под ним кончилась. Носки сапог скребнули по отвесным валунам, руки судорожно растопырились в поисках опоры, а тело уже начало движение вниз.

Перед мысленным взором Бутяна пронеслись пики камней, поджидающие на дне ущелья. В брюхе всё сжалось в ожидании последнего полёта, в конце которого смерть. Однако в этот раз Ящер чем-то отвлёкся, а Перун не спешил получить в свою дружину воина с лошадиным лицом. В последний момент руки Бутяна встретили опору, и он повис над пропастью, как вяленый жерех над подоконником. Вверх, по источенным ветрами камням, тянулись белые полосы птичьего помёта. Чуть сбоку чернели прутья брошенного гнезда, а сверху появилась голова удачливого противника. Синие как небо глаза округлились, но тут же прищурились, встретившись с яростным взглядом Бутяна.

— Да, — протянул Сотник. — Видать Несреча тебе нынче. Хотя нет! Всё-таки Среча, потому как камни внизу ещё чистые. Погодь маленько, за верёвкой схожу

— Проваливай! — прохрипел Бутян. — Дальше не твоё дело.

— Упрямый? — вздохнул Извек. — Ну как знаешь, хотя понимаю, сам такой: лучше смерть, чем милость. А жаль…

Голова исчезла. Щёлкнул брошенный в ножны меч, затихли быстрые шаги. Скоро по мосту прогрохотали копыта и наступила тишина, нарушаемая лишь натужным дыханием атамана и посвистыванием ветра в скалах. Руки начинали неметь, особенно правая, отсушенная ударом. Бутян понимал, что если будет продолжать висеть, встреча с камнями — лишь вопрос недолгого времени. Пора выбираться. Он постарался покрепче утвердить непострадавшую руку. Осторожно отцепил правую, опустил, потряс, восстанавливая кровоток. Когда начал ощущать содранные в кровь пальцы, вернул руку на место, уцепился покрепче и повис, приводя в порядок левую. Глаза спешно ощупывали камень в поисках удобных зацепов. Как назло, видел лишь несколько глубоких вертикальных щелей, да дыры брошенных гнездовий, с мусором и трухой, грозящей осыпаться при первом прикосновении.

Подтянув тело вверх, Бутян втиснул предплечье в трещину и заклинил его, сжав кулак. Перевёл дыхание, зашарил над головой свободной рукой. Тщетно. Голый камень лишь изредка выступал чешуйками не толще пальца, которые отслаивались и ломались, не выдерживая тяжести окольчуженного воина.

Надежда на спасение уже сделала первые шаги прочь, но помедлила и в сомнении оглянулась. Бутян попытался забросить ладонь в дыру гнезда, но едва не потерял единственную опору. Из горла вылетел рык. По внутренностям пополз ледяной змей страха и досады. Мечты, что лелеял в последние годы, растворялись зыбким туманом. Видно не дожить ему ни до старости, ни до внуков. Дыхание вырывалось со стонами. Он посмотрел на оскалившееся камнями дно ущелья. Среди гранитных клыков то ли привиделись, то ли действительно лежали белые, отполированные дождями кости. В голове промелькнула злая мысль: не дожидаться, когда руки ослабнут окончательно и он бессильно полетит вниз. Не лучше ли оттолкнуться и самому сделать рывок в объятия смерти.

Упавший на голову камушек только прибавил злобы, но донёсшийся вслед за этим голос Дрозда заставил вывернуть шею и глянуть вверх. Косой недоумённо хлопал глазами и опускал спасительный ремень.

— Батько! Будя висеть-то! Цапай за пряжку и пойдём наверх!

Перед носом Бутяна раскачивался конец перевязи боевого рога. С другого конца перевязь продолжалась шёлковым поясом, снятым когда то с толстобрюхого ромейского купца. Косоглазый тогда немало повеселил атамана, наматывая алую полосу ткани, в три слоя, поверх рубахи. Теперь же пояса едва хватило, чтобы намотать вокруг запястья и свесить ремень вниз.